style="font-size:15px;"> – Всё, что нужно, я сделаю, святой отец.
– На то и благословляю вас, сын мой,– заканчивал отец Иона.
Но раз уж день начался плохо, чего уж удивляться тому, что он и продолжается плохо.
Едва он слез с коня, у склада его встретил хмурый Брюнхвальд.
– И где вы были, Карл?– спросил кавалер. – Похвастайтесь.
– Там вас ждут люди,– не здороваясь, начал ротмистр,– местные, злые.
– Чего хотят?– Без тени волнения спросил кавалер.
– Одну из баб, что вчера вечером велено было в тюрьму отвести, перед тем как отвести, взяли силой. Прямо здесь.
– Магду Липке?– Волков стал ещё мрачнее.
Брюнхвалд кивнул.
– Сыч?
Брюнхвальд опять кивнул и добавил:
– И мои два олуха, из тех, что ему помогали.
– Господи,– Волков остановился, стал тереть глаза руками,– да что ж это такое. Досады одна за другой, одна за другой идут. И края им не видать. – Он вздохнул.– Люди эти из богатых?
– Да, и при оружии они.
– При оружии?– Волков удивился.
– С мечами и кинжалами. Девять человек.
– Посылайте в трактир за людьми.
– Уже послал.
– Ну, что ж, пойдемте, поглядим на этих бюргеров-вояк.
Провинциальные богачи из мелких городков, одежда дорогая, но не такая как носят в Ланне, теперь Волков уже видел разницу. У одного из пришедших тяжёлая серебряная цепь, он самый старший, остальные глядят с вызовом, особенно четверо самых молодых.
Волков не спесив, поклонился им первый и низко:
– Вы ко мне, честные люди?
Они тоже кланялись, но коротко, без особого почтения.
– К вам, – отвечал тот, что был с цепью,– я Липке, меня здесь все знают, голова гильдии кузнецов, скобянщиков и медников, я требую справедливости! Мою честь поругали ваши люди!
Этот Липке весь кипел, морда красная, не ровен час удар его от злобы хватит, он едва сдерживался. А Волков был напротив, показательно спокоен.
Он прошёл к столу и сел за него по-хозяйски. Гостям же присесть не предложил, чтобы знали кто тут хозяин, а кто проситель.
Брюнхвальд стал рядом. Сыч и два его помощника стояли в стороне. Лица не испуганы, но напряжены, угрюмы. Уже по этим мордам кавалер понял, что эта троица виновна. Такие лица были, обычно, у пойманных дезертиров, которые не боялись ничего, и уже знали, чем всё закончится.
– Кто и как поругал вашу честь?– Спокойно спросил кавалер.
– Ваши люди!– Заорал один из молодых. Указал пальцем в строну Сыча.– Вон те.
– Это наш палач и его помощники, они люди честные, но бывают, и грубы. Коли оскорбили вас словом, так я за них приношу извинения вам…
– Каким ещё словом!? – Заорал один молодой,– они…
Его оттолкнул
