ей дорог. Чей-нибудь подарок. Да все равно странно. Даже если потерять подаренную вещь, то нельзя до такой степени расстроиться. В конце концов, это же просто вещь. Ну, да конечно жалко. Но чтобы выдавить из нее слезы… Что-то там не так…"
Маше не верилось, что такая строгая, самоуверенная и твердо смотрящая вперед женщина могла растрогаться из-за какого-то кошелка. Для нее измываться который месяц подряд над человеком, которого она невзлюбила, как, например, Машу, ничего не стоит, ничего, а тут вещь. Или она относиться к такому типу людей, для которых материальное имущество важнее человека, важнее людей? Но опять же, тогда бы она не стала извиняться. С чего бы вдруг?
Маша только еще больше себя запутала. И решив, что уже хватит на этом зацикливаться с усердием принялась переписывать с доски задания по биологии.
Но вот как оно иногда бывает. Разгадка сложных вопросов порой открывается нам там, где мы и предположить не могли.
После занятий Маша отправилась в библиотеку, сдать очередную книгу, но с прицелом на будущее не брать следующую. Во-первых, она уже начиталась всласть. Во-вторых, надо же было дать мозгу отдых, если все время то что-то учить и читать, то наверное, можно и с ума сойти.
Дверь в библиотечный зал была открыта, оттуда доносилось чье-то тихое всхлипывание и приглушенные голоса. Что-то заставило Машу остановиться. Осторожно замерев у двери, она стала прислушиваться. Один из голосов стопроцентно принадлежал Марии Ивановне. Другой, Маша аж прикусила нижнюю губу от усердия, был до невозможности знаком. Маша не удержалась и мельком заглянула внутрь и тут же, потеряв на мгновение способность соображать, отпрянула назад. Казалось, этого просто быть не могло! Наталья Андреевна стояла и плакалась Марии Ивановне.
Маша крайне осторожно, на цыпочках, подошла как можно ближе к открытой двери и остановилась, прислонившись к стене. Огляделась, коридор был пусть. Ну, еще бы! Кому только в голову придет после занятий тащиться в библиотеку?
Не давая себе отчета в том, для чего это все ей надо, Маша принялась с замиранием сердца вслушиваться в разговор. Всхлипывания за стеной почти прекратились. Маша даже представила, как Наталья Андреевна вытерала глаза и нос платочком. Голоса стали звучать чуть громче, а произносимые слова более четче. Поэтому, вполне можно было разобрать о чем там идет речь.
– Маш, ты же знаешь. Он за все пять лет ни разу мне даже не позвонил. Господи, какой же я была дурой! – печально проговорила Наталья Андреевна.
– Ну все, успокойся уже. У него все хорошо…
– Откуда ты знаешь?
– Наташ, если бы у него чего-нибудь случилось он бы непременно вернулся к тебе. Сказал бы, что ты была права. А так значит, что у него все хорошо.
– Да я и сама себя в этом убеждаю… Но… я же все-таки его мать! Да, я была неправа! Нельзя было так поступать с его невестой. Это же мой сын, я не должна была так… Но позвонить, можно хотя бы раз в месяц или хотя бы в полгода позвонить…
Возникла короткая
