достижения, чтобы держать руку на пульсе бытия, при этом соблюдая инкогнито.
Опустив бинокль, Ивановна уже хотела идти заканчивать уборку, как увидела, что из калитки черновского дома вышел полицейский, который давеча сидел на лавочке со стариками Любимовыми. Натренированным движением вновь поднесла она бинокль к глазам: с Колькой прощался их участковый – сын ее бывшего одноклассника Халита Салимгареева.
– Так-так-так! – вибрирующим от предвкушения неких грядущих событий голосом сказала себе Екатерина Ивановна Мокрова. – И что бы это значило?!
Наблюдая в бинокль за шагающим вдоль улицы участковым, она пыталась определить причину его появления в их краях. Десяток версий вихрем возник у нее в голове, но с железной, поистине мужской, логикой, одну за другой Ивановна их отметала.
Колькин внучок что-то натворил?.. Но с чего бы участковому приходить к деду, а не к матери? Заловил Кольку Рыбнадзор за сетки-«телевизоры»?.. Ну, по такому поводу по домам тоже не ходят, платит неудачливый рыбак штраф или на месте, или в Сбербанке, и все дела. К самым злостным – и то, не участковый, а судебный пристав придет.
Может, донес кто, что Колек «краснухой», осетриной то есть, промышляет? Так он уже ею сто лет как не промышляет. Да и когда промышлял, масштабы у него были не те, чтобы сейчас огород городить.
Может, Галька на развод подала?.. Но опять же, при чем здесь участковый? Однако, долго он у Чернова сидел, это когда еще он от Любимовых ушел! Так… От Любимовых… А от них-то чего ему надо было?
Вдруг Ивановна сообразила, что Салимгареев-то к ним, в ЦДТ, направляется! Быстрой ланью метнулась она к шкафу, сунула бинокль на место. Успела и шкаф запереть, и ключ на место положить, и из кабинета выскочить.
К появлению участкового Катерина Ивановна была подготовлена, в отличие от Николая, но вид у нее, на всякий случай, был не менее удивленный: а при чем тут я?
– А что это ты, Азамат, поздненько? Риммы Ивановны нет. Никак, кто из наших архаровцев чего-то натворил?
Когда участковый уже в третий раз изложил причину своего появления у зареченских аборигенов, у Ивановны непроизвольно вырвалось:
– Ну, получишь ты у меня крокус!
– Что? – не понял Азамат.
– Да нет, сынок, это ты не слушай. Это я себе: крокус полить забыла!
Салимгареев в который раз подивился извилистым тропинкам, по которым плутает женская логика. А женщина, прикусив язык, все же стопроцентно была уверена: для мужика что крокус, что кактус – все едино. Но Зинушке это с рук не сойдет!
Сергей Бельцов своим таинственным отъездом, сам того не подозревая, нанес серьезный ущерб ее репутации. Катерина Ивановна, как всякий любящий землю человек, еле могла дождаться весны и, что называется, дорывалась до огородных работ, которые в артюховском южном климате в апреле уже шли вовсю. Результатом ее активности стал острый радикулит. Несколько дней, как раз накануне
