словарный запас. Все были счастливы, пока Кеша осваивался в новой обстановке, но когда, освоившись, попугай начал свой запас демонстрировать, родители схватились за голову. Он, однозначно, взрастал в неблагополучной среде: слова в Кешином багаже преобладали нецензурные.
Вскоре в дом последовало нашествие друзей и одноклассников: посмотреть на диковину, а главное, ее послушать, хотели все. Тем более, что родители Риты и Костика днем трудились. Вскоре родители стали замечать, что у попугайчика в лексиконе появились новые слова, еще похлеще прежних.
Необходимо было принимать радикальные меры. Самым разумным, как решили Лиля с мужем, был временный обмен с тетей Милой: дети легче перенесут расставание с Кешей, если его заменит Чубайсик.
– Временно!!! – поспешили заметить отчаявшиеся родители, увидев вытянувшееся лицо тети Милы и услышав рвущиеся из горла звуки протеста. Авось, Кеша, побывав какое-то время в приличном обществе, станет реже употреблять ругательства, а там и совсем их забудет.
Блюдя собственный интерес, племянница с мужем лукавили и хорошо подготовились: на каждый аргумент неподготовленной Людмилы Ивановны следовал убедительный контраргумент. Родственный обмен (как и в большинстве случаев, неравноценный) состоялся.
Потосковав какое-то время, Людмила Ивановна примирилась с воцарением в ее жилище попугая и начала к нему привыкать: Кеша был испорченным, но очаровательным нахалом, а ругательства она старалась просто пропускать мимо ушей.
Раздражали, правда, его манеры: когда случались у них с подругами застолья, Кеша, посаженный в клетку, даже под накинутым на клетку платком, не успокаивался. Видимо, у прежнего хозяина в его компаниях он был равноправным партнером.
Утомившись от воплей попугая, хозяйка отменяла его изоляцию от приличного общества. Неторопливо выйдя из клетки с видом победителя, взъерошенный Кеша приводил себя в порядок и только после этого вспархивал на стол. Затем устраивалось показательное выступление. Он ходил между тарелками и рюмками и всюду совал клюв. Ему было без разницы, что налито в рюмки, фужеры, чашки: он дегустировал все. В еде же был переборчив: что-то выплевывал прямо на стол, куда попадет, а что-то – вспорхнув на сервант или шифоньер – бросал на пол. В комментариях не стеснялся:
– Дрянь! Дерьмо!
Людмила Ивановна обижалась всерьез, из трех подруг готовила она лучше всех. Когда Кеша, напробовавшись из рюмок, доходил до кондиции, слишком наглел и терял чувство меры, она иногда умудрялась схватить его и швырнуть со стола. Кеша, плавно приземлившись на палас, изрекал:
– Дурра! – или запускал вовсе непристойную матерную тираду.
Довольно скоро Мила привязалась к новому питомцу, и жили они в согласии, хотя время шло, а вращение в приличном обществе ни Кешин лексикон, ни дурные манеры не улучшило. Особенно умиляла новую хозяйку симпатия Кеши к рыбкам. Он усаживался на пластмассовую перекладину,
