что кто-либо из наших офицеров продолжает кланяться этой даме при встрече, предупреждаю: этого офицера мгновенно постигнет участь поручика Хана-Эриванского. Вы не имеете права ни общаться с ней, ни здороваться, ни даже произносить в обществе ее имя…»
Остракизму, конечно же, была подвержена Наталия Сергеевна Вульферт. Вскоре после этого состоялась еще одна встреча барона Фредерикса с ее мужем – Владимиром Вульфертом. Поручик заявил, что готов занять предлагаемый ему пост в Кремле, но только при условии, если доход его будет составлять 5000 рублей, а не 3000, как ему было предложено ранее. С этим условием пришлось согласиться – во избежание возможных неприятностей в будущем.
Дело в том, что в то время замужняя женщина не имела права жить независимо от мужа, если он этого не хотел. Он мог заставить ее вернуться, а если жена отказывалась, полиция обычно арестовывала ее и насильно возвращала к мужу. В некоторых случаях, правда, закон допускал раздельное проживание супругов, но для того, чтобы добиться этого, нужно было пройти через настоящие круги ада.
Михаил и Наташа все-таки надеялись, что Вульферт не станет чинить им препятствий, и его фактически бывшая жена сможет жить независимо от него – там, где захочет. Но так они думали до того, как Владимир вызвал великого князя на дуэль и разразился скандал. Теперь же ситуация в корне изменилась: Михаил нес службу в провинциальном Орле, Владимир получил направление в Москву, а Первопрестольная была единственным местом, где Наташа могла жить, чтобы иметь реальную возможность видеться с возлюбленным – при условии, конечно, официального разрешения на раздельное проживание с Вульфертом.
Император по-прежнему настаивал на том, чтобы младший брат вообще не виделся с Наташей. Михаил пообещал не встречаться с ней в Орле, в Гатчине, даже в родовом имении Брасово, но все-таки не стал давать слово, что окончательно прекратит встречи с мадам Вульферт. Для себя он давно сделал вывод: единственное место, где они могут встречаться, это Москва. Но прежде нужно было вернуть Наташу в Россию.
А она, находясь в Швейцарии, очень волновалась, что ей не дадут возможности пересечь государственную границу, или арестуют и насильно вернут к мужу. Вынужденная эмиграция, пусть и временная, лишала буквально последних душевных сил. Невольно вспомнилась история с Диной, и Наталии Сергеевне даже стало жаль ту, которая невольно могла бы стать ее соперницей. Как далеко может пойти император, если решит, что «разведенка» представляет реальную угрозу интересам Романовых? Молодой женщине вспомнилось перекошенное от гнева лицо мужа, и она инстинктивно поняла, что Владимир способен буквально на все, чтобы отомстить ей.
И все-таки, ей нужно было возвращаться домой. Наташе отчаянно, до боли сердечной, хотелось увидеть Михаила, чьи письма, полные любви и надежды на общее будущее она получала почти ежедневно. И вот настал момент, когда она поняла – больше жить в разлуке с любимым не в состоянии. Отправив Михаилу телеграмму, быстро собралась в путь.
Первая
