ложа.
Но в большие праздники и другие свободные от занятий дни, Великий Князь пользовался всяким случаем, чтобы уехать из Орла хотя бы на короткое время…»
Уезжал он, конечно, для тайных свиданий с любимой женщиной. Встречались они в Первопрестольной.
Михаил, по природе своей человек честный и открытый, вынужден был пускаться «во все тяжкие». Своему командиру он несколько раз подавал рапорт о кратковременной отлучке в Москву, мотивируя это… зубной болью. Ему, мол, надо, посетить дантиста, а там специалисты гораздо лучше, чем в Орле. Все бы ничего, да что-то слишком часто у него стали зубы болеть. Подозрительно как-то…
Что было делать двум бедным генералам? Они, в общем-то, могли на некоторое время арестовать Михаила Александровича, но… решиться на такой поступок без санкции Министра двора не посмели. Поэтому и послали ему рапорт, на большее не отважились. Слишком уж щекотливой оказалась ситуация.
За три недели до этого великого князя уже вызывали в Москву, и пожурили за частые туда визиты. Ему напомнили, что он не должен покидать место службы без «высшего» на то позволения. Разговор оставил в душе Михаила Александровича неприятный осадок. И он решил выразить протест: написать письмо старшему брату – императору Николаю II. В этом послании он подчеркивал, что добросовестно выполняет свой воинский долг, и просит не вмешиваться в его личную жизнь. Тем более что в Москву он ездит с частными визитами. В письме прорывается мольба и отчаяние любящего человека. Михаил признавался брату, что для него и Наталии Сергеевны просто невозможно не видеть друг друга, хотя бы иногда.
Видимо, в сердце императора что-то дрогнуло – Наташе было разрешено отдельное проживание от Вульферта, но только в Москве. Правда, в разрешении оказалась оговорка: если ее взаимоотношения с великим князем вызовут скандал в обществе, оно тут же будет аннулировано. Михаил мог видеть любимую, но он находился под постоянным наблюдением, и должен был вести себя чрезвычайно осмотрительно.
Он очень старался, но иногда все же вызывал своим поведением растерянность и недоумение у окружающих. Был ли это вызов обществу или порой давал себя знать характер Михаила, любившего пошутить? Ведь недаром младшая сестра Ольга называла его, уже взрослого, «милым шалунишкой». По крайней мере, легенда гласит, что однажды великий князь, приехав по какому-то делу к орловскому губернатору и не застав его на месте, снял с пальца перстень и нацарапал алмазной гранью на оконном стекле свою подпись: «Михаил». Что мог подумать губернатор, увидев ее, когда вернулся в свой кабинет, остается лишь догадываться.
А Вульферт, тем временем, продолжал злобствовать. Он не делал секрета из краха своей семейной жизни и причин, его вызвавших, и рассказывал свою историю всем желающим. Информация об этом вскоре дошла до барона В. Б. Фредерикса, и сильно его расстроила. Неприятности, связанные с романом великого князя Михаила Александровича, не уходили в прошлое, а наоборот,
