ничего нельзя сделать? – наивно вопрошаю я.
– Боюсь, что нет, молодой человек. – Бабетта искренне сочувствует мне, хотя на мне и нет солнцезащитных очков. – Но у нас есть другие издания. Не менее интересные. Вот, к примеру, «Имитация Иисуса Христа» отца Дассана. Или «Магическая книга папы Гонориуса». Выпущена лет на семьдесят раньше…
В гробу я видел и папу Гонориуса, и его магическую книгу.
– Вы знаете, как это переводится? – задаю я совсем уж бесполезный вопрос.
– Что именно?
– Вот это. «Ars Moriendi».
Давай, Бабетта, давай, девочка, учили же тебя чему-нибудь в Сорбонне в шестьдесят восьмом!
– Это латынь, – говорит мне она после продолжительной, почти академической паузы. – И переводится довольно забавно. «Ars Moriendi» – Искусство умирания…
Гибискус
– …Когда вы в последний раз видели мадам Сават?
Черт возьми, как приятно снова заговорить по-французски! И как давно я этого не делал. Хотя приходится признать, что в этом обшарпанном кабинете с двумя казенными столами, крашенным охрой сейфом и грудой колченогих стульев французский звучит диковато. А если прибавить сюда бумазейные занавески, в которые непременно хочется высморкаться…
– Я встречал ее в аэропорту. Я уже давал показания. Они должны быть в деле.
– Они еще не переведены.
– Да, я понимаю.
– Так что давайте с самого начала, мсье Кутарба́. Итак…
– Это было около двух недель назад. У меня плохая память на даты.
Парню, который сидит сейчас напротив меня, не больше тридцати. Полицейская ищейка, приписанная к одному из парижских комиссариатов. С довольно задиристой кличкой Дидье Бланшар. Это наша первая встреча, хотя я был предупрежден о ней заранее. Собственно говоря, я предполагал такое развитие событий – и французский десант в Питер тоже предполагал. Хотя и не такой худосочный. Парень явно не во вкусе Мари-Кристин.
Покойной Мари-Кристин; интересно, почему я думаю о ней так отстраненно? Или это защитная реакция, ведь то, что случилось с ней, – чудовищно. А тело, которое я видел в морге, – изуродованное почти до неузнаваемости, – неужели оно действительно принадлежало Мари-Кристин? Моей первой женщине, которой я обязан всем…
– Я говорю о самом начале, мсье Кутарба.
– В каком смысле? Я не понимаю вас.
– Бросьте. Прекрасно понимаете. Расскажите мне о ваших взаимоотношениях с покойной.
– Что именно вас интересует?
– Вы ведь были… э-э… близки, не так ли? – голос ищейки съезжает до почтительного шепота.
Ого, явный признак того, что бесхитростная псина к своим тридцати не утратила почтения к вечным ценностям типа постели. И не пользуется услугами шлюх-осведомительниц. И вот уже несколько лет исправно дарит валентинки одной и той же девице. К примеру, широкоскулой простушке официантке. Или секретарше туристической фирмы.
– Не
