различных категорий населения, правовое положение которых было юридически определено, заметной тенденцией в постсоветской историографии является исследование маргинальных групп[182] и небольших социально-культурных общностей[183]. Относительно самостоятельную группу исследований составляют работы, раскрывающие историю двух «непостоянных» по своей численности и статусу состояний: купечества и «разночинства». Существование внутрисословной дифференциации, ненаследуемый порядок передачи социального статуса и постоянная вовлеченность в систему экономических взаимодействий как с другими представителями торгового сословия, так и с государством – все это обусловливает стабильный интерес исследователей к таким социальным группам[184]. Заметное место в ряду исследований практик самоидентификации и процесса формирования городской идентичности занимает монография А. И. Куприянова «Городская культура русской провинции. Конец XVIII – первая половина XIX в.»[185]. В этом исследовании автор рассматривает представления о власти и практики самоуправления, значение моды как маркера социальной дифференциации, соотношение дефиниций «труд» и «богатство» в картине мира российских купцов.
Не менее интересным аспектом изучения социального в постсоветской историографии, который отражает третью тенденцию в развитии проблемной историографии по социальной истории, является вопрос о субъектах и границах социального проектирования, социальной психологии и процессе социальной самоидентификации. Так, например, С. В. Польской рассматривает процесс конструирования дворянами-реформаторами законодательного комитета (1754–1766) различных социальных категорий[186]. С помощью таких категорий они намеревались более четко определить права и привилегии русского дворянства и купечества. Автор убедительно показывает, каким образом, основываясь на предложенных Ш. Монтескье трактовках понятия «монархия», реформаторы пытались составить проект регулируемого государства и посредством подробного описания прав и свобод дворянства и купечества опровергнуть представление о деспотизме Российской империи.
В рамках данного направления исследований самостоятельную группу составляют исследования дворянского самосознания. В поисках ответа на вопрос о системообразующих элементах внутригрупповой идентичности историки обращаются к различным методикам выявления ключевых элементов мировоззрения дворянства. При этом для достижения поставленной цели исследователи привлекают не официальные источники, а тексты, созданные непосредственно дворянами. Наиболее плодотворным в этом отношении является, на наш взгляд, исследование Е. Н. Марасиновой. В монографии «Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII в.»[187] представлен глубокий анализ содержания и направленности использования в личной переписке
См., например:
