мы вошли в палатку. Это был конусовидный белый шатёр, довольно просторный. Сверху висела незажжённая лампа накаливания, изобретённая Павлом Яблочковым ещё в 19-ом веке, но внутренность палатки освещало небольшое окошко огня, который вырывался из открытой утробы металлической печки-буржуйки. Её труба была выведена из палатки через прорезанное в крыше отверстие, укреплённое по краям плотным материалом, чтобы палатка не загорелась. Было ощущение, что хозяин этого временного жилища изготовил всё сам, под свой вкус и удобство своей семьи.
Здесь была его жена с перетянутыми лентой длинными тёмно-русыми волосами и девочка лет семи. Волосы у девочки были невероятно красивыми: очень пышными, светлыми с золотым отливом. Сначала я подумал, что мужчина молодой, просто рано поседел, но потом убедился, что он уже в приличном возрасте.
– Знакомьтесь: моя жена – Лиля и дочь Маруся.
– Привет Лиля и Маша, – Жанна чуть не откланялась им, видимо от радости, что мы наконец-то в безопасности, тепле и сухости.
– Нет, – засмеялся хозяин – Маруся – это её полное имя, мы её так в паспорт записали.
– А вас как зовут? – хрипло спросил я.
– Василий.
– Очень приятно, – выдавил я из себя как можно искренней.
Мне как можно скорее хотелось или лечь спать, или поесть. По дороге сюда из дома я пережил и ужас смерти, желающей вонзить в тебя свои вонючие гнилые зубы, и экстаз полной свободы, так что разговаривать с кем-то был вообще не вариант. Я был полностью опустошён. Но эти люди были столь милы, что решили развлечь нас уютной беседой у печи.
– Я Жанна, а это, – она удивлённо посмотрела на меня, раскрыв бледные сейчас губы.
Я, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровней, произнёс:
– Тут есть электричество?
Василий посмотрел на лампу.
– Провода лежат, но начальники решили, что будет безопаснее оставить его только в командирских палатках, чтобы кто-нибудь неосторожный не вышел наружу, не погасив лампочку. Мы тут уже три ночи, так что риск привлечь этих… Серьёзный.
– Ничего нового, – сказал я, имея в виду желание любых, имеющих власть людей, оставить себе самое лучшее, объясняя это несмышлёностью подвластного населения.
– Да… И вот точно чувствую, что такая же команда была дана, чтобы выключили электричество в городе, не могут электростанции просто так взять и встать.
– Чай готов, – сказала Маруся пискляво.
Её мать взяла чашки и поставила их перед нами.
О, куда теперь делась эта человечность!
Перед палаткой иногда сновали люди. Внутри, не смотря на понижающуюся температуру снаружи, было жарко.
Моё лицо горело, а голова кружилась, как после карусели. Параллельно со мной Жанна стала клевать носом. Я видел это как сквозь липкий туман, который никак не смаргивался.
– Ой, простите! – воскликнула Лиля.
Я дёрнулся как от удара током
