он бы давно пришёл на шум, что мы тут подняли.
Жанна, громко сопя, собралась и села на корточки.
Меня вообще поражает психологическая выносливость этого ребёнка и её готовность снести всё ради выживания. На протяжении последних нескольких дней в квартире она даже не упоминала о родителях и о необходимости их поиска: видимо понимала каков шанс найти их живыми, раз они до сих пор не вернулись. Меня даже слегка напугали такие цинизм и расчётливость в этой юной девушке.
Я начал подниматься, намереваясь идти вперёд.
– Подожди, – услышал я голос за спиной.
– Что?
– Я хочу писать.
– Только далеко не отходи.
Жанна, получив разрешение, на цыпочках побежала к противоположному краю контейнера, за которым мы прятались.
Я стоял и слушал молодое, весёлое журчание, опасно разносившееся эхом по всему объёму циклопического промышленного строения.
– Закончила? – спросил я, когда она вернулась.
Она посмотрела на меня исподлобья и промолчала.
Мы двинулись, осторожно обойдя контейнер, и теперь шли вдоль него с другой стороны. Передвигаться между контейнерами было безопаснее: так мы с двух сторон были прикрыты. Выйти на открытую площадку между линией огромных ворот, разделённых полосками металла, и лабиринтами контейнеров было страшно – так нас мог увидеть кто угодно. Миновав место, где минуту назад уединялась Жанночка, мы вновь оказались у края контейнера – теперь с противоположной стороны.
Всё шло нормально, мы быстро шли, почти не прячась.
Где-то хрустнуло стекло. Мы резко остановились и спрятались. В тот момент мы были в очередном узком коридоре между рядами контейнеров с проржавевшими стенками, сквозь которые просматривались их внутренности.
Очень хотелось пить.
Сердце бешено заколотилось. Резко перестало хватать воздуха, как будто отравленная питерская сырость вдруг навалилась всей своей мощью. Моя маленькая подопечная сама прижалась ко мне, вызвав шевеление в паху. Моё физическое развитие оставляло желать лучшего, но потрясающий ужас от всего происходящего мобилизовал последние ресурсы организма.
Мы прошли несколько рядов, расположенных как змеиные рёбра. Хруст повторился. Мы затаились вновь. Затем раздались аритмичные шлепки и следующее за ними шуршание по полу. Мы некоторое время постояли так, задерживая дыхание, каждый пытался определить природу этих звуков, не решаясь выглянуть из-за укрытия. Из-за странного эха определить откуда идёт звук было невозможно. Я решил двигаться и реагировать на угрозу по факту.
Мы вышли из-за укрытия, прошли вперёд два-три шага, и я услышал хрип. Что-то резко дёрнуло меня за ногу, я упал. Хрипело теперь протяжно, от этого звука сводило внутренности.
Помятая голова уже висела на уровне моих голеней, она вот-вот вонзила бы в меня гнилые зубы, если бы
