в воздухе.
И я махнул рукой.
Она понеслась так, что чуть не опередила меня. Я бежал на полусогнутых, как это делают военные, перебегая из окопа в окоп. Смотреть в сторону стоянки трупов было страшно. Вот-вот они увидят, повернут бошки, понесутся, как ожившие манекены: безмолвно и неумолимо.
Мы сидели, облокотившись на рюкзаки, прижатые к доскам коробки. Живые.
Я кивнул, показывая: «идём дальше». Девочка, как послушная кукла, развернулась и, отклячив зад перед моим лицом, зашагала вперёд. Мы были уже на середине ограждения, когда я услышал звон сетки. Не оглядываясь, мы продолжали двигаться дальше – до конца деревянной стены оставалось метра три. Воздух порвал звук. Это было что-то похожее на рёв старого козла, которого на старости зачем-то решили кастрировать. Но в глубине я узнал знакомые нотки в этом звучании – я понял, что нас увидело за секунду до того, как обернулся. Это был извращённый крик сорванного подросткового голоса.
Наверху металлической сетки, видимо пытаясь её перелезть, висело тело четырнадцати-пятнадцатилетнего мальчика. Тело было закрыто чёрной спортивной кофтой и штанами того же цвета. Кожа лица и рук была синюшне-белая, как мел, но она не была раздута, как у остальных, и на ней не было заметно тёмных пятен гниения, а глаза… Предельно расширенные зрачки и узкая жёлтая оболочка радужки вокруг не были подёрнуты мутной белёсой пеленой. Они смотрели. ОНИ СМОТРЕЛИ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ! Этот… Мальчик нас видел. И понимал, что может до нас добраться, преодолев забор сверху, а не проломив его своим телом, как сделали бы другие! Помогло раздолбайство муниципальных властей: верхняя часть сетки была оторвана от столбов, к которой она крепилась, и никто не удосужился прикрепить её обратно. Мальчик болтался на прогнувшемся куске сетки и бешено орал.
Из оцепенения меня вывели мертвяки, которые только что показались из-за угла спортивной коробки – те, которые толпились в углу. Они передвигались медленно: мышцы конечностей прогнили, так что у нас было немного времени.
Будь они свежими, мы бы тогда не ушли – они используют ресурс человеческого тела по-максимуму, этим и объясняется их чудовищная скорость и сила.
Уже не скрываясь, мы побежали вперёд – в противоположный переулок. Да, оттуда могли прийти другие. Но что нам оставалось делать?
Кошмар остался во дворе, но впереди был другой. Открытая улица, никаких укрытий. Проезжая часть пустая, местами стоят пустые машины, судя по их виду, закрытые.
Отчаяние, страх загнанного в угол зайца – это всего лишь слова. Ощущение подвешенности в воздухе. Ужас. Вот-вот в тебя вонзятся чьи-то мерзкие, гнилые, покрытые протухшей слюной зубы. Надежда на то, что у супермаркета будет стоять больше машин не оправдалась. Ведь в день Начала была пятница, все уехали за город.
Мы побежали. Просто побежали, не оглядываясь от ужаса, желая вжаться, врасти в землю, залезть в канализацию, укрыться где-нибудь. Животная паника поднималась по горлу верх, выдавливая
