ему положили вязок травы в кабак, когда он был пьян до беспамятства. Его пытали и потом били батогами, чтоб вперед было неповадно.
В архивах сохранилось много интересных ведовских дел. Из них мы узнаем, что в XVII столетии в Москве жили бабы-ворожейки, к которым приезжали даже боярские жены просить помощи против ревности или холодности мужей, а также советоваться о любовных интригах или о способах извести недругов. Невеста Михаила Федоровича, Марья Хлопова, и невеста Алексея Михайловича, Евфимия Всеволожская, по свидетельству современных им актов, были испорчены злыми людьми. По делу последней послан был в Кирилов монастырь, под крепкое начало, крестьянин Мишка Иванов за чародейство, за косной развод и за наговор, от которого пострадала невеста.
Вера в чародейство стала у нас ослабевать, особливо в высшем классе, только после реформы Петра Великого. В наше время во всех просвещенных государствах, а в том числе и в России, волшебство, как химера, потеряло пред законом характер преступления, и колдуны преследуются только за свои обманы и мошеннические проделки, а не за мнимые чародеяния и связи с нечистою силою.
По мере того как цивилизация развивалась в Европе, взгляд на волшебство изменялся.
Хотя судебное преследование чародеев прекратилось, но связи с злыми духами и беснования все еще продолжались. Весьма известны длинная история спора янсенистов с молнистами о благодати и мнимые чудеса бесноватых, совершающиеся в первой половине прошедшего столетия на Сен-Медарском кладбище, на могиле дьякона Пари, в Париже. Все эти явления беснования объясняются естественными причинами: нервным страданием, галлюцинациями и тем странным деятелем, который мы называем теперь животным магнетизмом и который составляет главную основу мнимо сверхъестественных и чудесных явлений новейшего времени. Описанию и объяснению этого странного деятеля и его результатов мы посвятим большую часть предлагаемой читателю книги.
I
Месмер и месмеризм
Первоначальная форма животного магнетизма
Восемнадцатый век был по преимуществу веком скептическим. Школа Монтескье, Вольтера и энциклопедистов глубоко потрясла все прежние верования и расположила умы к рационализму и материализму, к отрицанию прежних верований, уважаемых авторитетов и преданий и к проверке разумом всего принимавшегося прежде на веру. Но по странной противоположности и шаткости человеческих убеждений этот же XVIII век проявил мнимые чудеса Сен-Медарских тауматургов, рабдоманта Блетона и алхимика Ласкариса. Этот странный по своим противоположностям век, в последней своей половине, проявил таких деятелей на поприще тауматургии, которые затмили большую часть своих предшественников и последователи которых доныне подвизаются на поприще таинственного и сверхъестественного, несмотря на современный наш реализм и широкое развитие положительных наук.
В самом деле, в конце прошлого века в Париже, бывшем тогда центром
