шее угадывалось тело женщины. Определить, во что она была одета, не представлялось возможным: из разорванного живота на бёдра и ноги вывалились внутренности. Поодаль от женщины лежал обезглавленный труп хозяина квартиры. Его голова смотрела из-под стула широко раскрытыми остекленевшими глазами. Рот был открыт, словно человек продолжал вопить от ужаса. На губах запеклась кровь. Смолянистые, курчавые волосы торчали дыбом.
За двенадцать лет работы в прокуратуре Курбатов насмотрелся всякого. Были и расчленённые трупы. Привыкнуть к этому невозможно, можно только абстрагироваться. Или относиться к жестокости как к неизбежной издержке профессии. Теперь дело обстояло иначе. В комнате лежал человек, знакомый с детства. Ещё утром он говорил, переживал, жил. А сейчас его нет. Нет Вики, его жены. Отстраниться от этого не получалось. Горький ком подступил к горлу.
Курбатов сел на корточки и опустил голову, чтобы прошла подступившая тошнота. Через мгновенье он вспомнил и быстро осмотрелся. Ребёнок! Где ребёнок?!
Из соседней комнаты доносились звуки. Они походили на бульканье или всхлипывания. Придерживая брюки рукой, Курбатов двинулся по кровавой луже к комнате. Брючины пропитались кровью. Максим снова почувствовал прилив тошноты. Он сделал глубокий вдох и выдох и заглянул за дверь. В углу, сжавшись в комочек, сидел мальчик шести лет в пижаме с синими слониками. Пижама совершенно чистая, без единого пятнышка крови или грязи. Очевидно, Миша спрятался здесь в углу и его не нашли или не искали те, кто побывал в квартире. А почему побывал? Быть может, они ещё здесь?! Мальчик громко икал. Курбатов хотел взять его на руки, но мысль о том, что в помещении может быть ещё кто-то, заставила его выпрямиться. Он прислушался.
– Миша, в квартире ещё есть кто-нибудь?! – прошептал Курбатов.
Мальчик смотрел испуганно и молчал.
– Где мама Катя? – так Миша называл свою няню. Курбатов знал, что ребёнок очень привязался к женщине. Малыш напуган, и задавать ему вопросы бессмысленно.
Курбатов обошёл квартиру. В кабинете Гомельского зиял дырой распахнутый сейф, что был вмонтирован в стену. Бумаги разметало сквозняком по полу. Из открытого окна ветром задувало снежинки. Курбатов выглянул на улицу. Ни пожарной лестницы, ни балкона рядом не наблюдалось. Следовательно, преступники проникли в квартиру другим путём. Быть может, Гомельский или его жена пытались позвать на помощь? «Нужно опросить консьержку», – подумал он и вспомнил её безмятежное лицо: если она что-то видела или слышала, то её выдержке могут позавидовать дипломаты или разведчики.
Соседи. Почему на шум не отозвались соседи? Они не могли не слышать, что происходит за стеной.
Нужно привести в чувства няню и расспросить её. И успокоить мальчика. Максим не успел додумать, в какой последовательности поступит. Удар по затылку свалил его с ног, и он потерял сознание.
