только натуры безгрешные, а натурам, чьё поведение всем этим не отличается и они редко просыхают от греха, даётся только такой вид осмысления своей синюшней жизни). – А как только я начну подозревать своего верного товарища в паскудном насчёт меня поведении, – хотя и он не без греха, слишком жаден до денег, – то тем самым я встану на сторону следственных органов и буду тёпленьким ими взят на свои поруки. – Месье Каретному, аж побледнелось от такой хитроумной подлости этого Фомы неверующего в его здравомыслие.
– Да ни за что на свете! – глядя на Фому, в негодовании яростно блеснул своими глазами месье Каретный, готового за своего товарища пойти хоть на край света, то есть туда, где круглый год холодно и солнце светит только из-за угла или края. И только эта ассоциация промелькнула в голове месье Каретного, больше всего на свете любящего тёплые места в жарких странах, как он поёжился от обозримого в скором времени холодного будущего и сразу же решил, что в таком деле грех спешить. И следует (уже как противная сторона начал рассуждать), как следует (да что ж такое, пластинка заела) подумать над тем, что пока ещё не предлагает Фома – нет большого смысла ему врать, всё равно он тебе не поверит.
– А вот если изловчиться, да так, чтобы он забыл о том, чтобы с этой позиции на нас смотреть, то тогда может и пронесёт. – Подумал месье Каретный, чей изворотливый ум никогда не давал ему спокойно усидеть на месте, из-за чего собственно он и сидел в последствии – так что он ни в чём не виноват, когда на всё его это толкнула его природа… – И та подлая рожа, которая вам всю эту напраслину про меня наговорила. А так я перед законом чист и даже там не был, где я только со слов этого подлеца и негодяя Смутного был. – С полным раскаяния лицом, посмотрел на Фому месье Каретный, чьи капельки солёных слёз на глазах, не только чесались, но и указывали на его невиновность – разве неискренний человек, если он только не артист, политик или неверная жена (месье Каретный ни к одной из этих категорий не относился хорошо), способен на такое.
Но Фома, чьё за недоверчивый человек, совершенно не убеждается такой выразительной убеждённостью месте Каретного, который и сам уже поверил в свою невиновность, и продолжает с таким явным подозрением смотреть на него, отчего месье Каретного начинает выводить из себя. Но Каретный не раз холодным задом учёный и поэтому сдерживается и не идёт на обострение конфликта, решив, поймать Фому на противоречии. И он с одного выдоха сбивает с лица капли слёз и частично высушивает их, после чего хитро так смотрит на Фому, и спрашивает его:
– Что-то я не пойму вас. Вы всегда утверждали, что ни единому нашему слову не верите. А тут значит, какому-то Смутному поверили. Как это понимать? – Вот так прямо смотрит на Фому месье Каретный и даже не спрашивает, а делает утверждения, что Фома не тот всем известный Фома, который никому на слово не верит, а какой-то прямо человек
