с его золотовласой возлюбленной. Она была в курсе, она была в курсе всего происходящего. Ее оповестили о том, что произойдет в тот день между любимым и той девушкой с вокзала.
Она дала тогда благословение – златовласка? Переспать с девушкой, которую возлюбленный забрал с вокзала… Еще одна куколка… Потому был этот утренний звонок, этот договор, своего рода разрешение. А после звонка возлюбленный будет заниматься любовью с куколкой… И мы все друг друга знали… И златовласку знали, и куколку знали… И все так перемешалось в то время, и я не верила больше словам, особенно словам о любви.
Если меня любят и зовут к себе, приглашают приехать в другую страну, в другие обычаи, в другую погоду, то почему? Почему он это делает? – подбирает куколок и спит с ними… – так размышляла я.
Он и правда любит меня? Что это за любовь?
Верила ли я его словам, особенно словам о любви?… И все же я приехала к нему. Я – устаревшая модель барби.
Запись 3. Девушка с золотыми волосами
Куколка, которую возлюбленный забрал тогда с вокзала, сказала мне, что они хорошо провели время… Она осталась довольна, то есть, это было не время, а кусочек жизни в один день. Ничего не значащая встреча, телесное соединение, время утекало до самого вечера… Я поняла, почему он принял ее в себя, а она – его… Но я не поняла его возлюбленной… Эта ситуация была больная и разрушающая.
В моем мире девушки не сдавали своих возлюбленных на одну ночь, не сдавали на один день, не сдавали на две недели отпуска: четырнадцать дней наслаждения, чтобы больше никогда не встретиться. Не в этой жизни. Одноразовые встречи. Одноразовая любовь.
Я не была создана для одноразовых встреч и такой же любви. Она – любовь – крепко поселялась в моем сердце, гнездилась там, обустраивалась, росла… Она должна была расцветать… Но, когда однажды я заглянула внутрь себя и посмотрела, что там произрастает в этот раз, я увидела там боль. И тогда я начала танцевать. Когда мне было больно, я танцевала. В тот миг боль уходила и я забывала обо всем, даже о возлюбленном.
Музыка проникала в меня и вытесняла боль. Да, когда я заглянула внутрь себя, увидела бездонную черную дыру, в которую утекали мои силы. Я не знала еще, что с ней делать, узнала лишь позднее. А тогда… Музыка и движение – они были мое спасение.
Зачем ты зовешь меня к себе, если у тебя есть подруга? – спросила я как-то возлюбленного. Я знала и его, и Алексу, девушку с золотыми волосами (таких изображали на картинах прерафаэлиты), не зная еще ничего о параллельных встречах, о коллекции, но чувствовала кожей всю эту многослойность отношений…
Я не хочу на твой конвейер, – сказала как-то ему.
Соблазнить и бросить, – это такой тип мужчин.
Потом женщина не нужна. Скука.
Это были словесные не то что перепалки – короткие диалоги, все в образах, символах, похожие на юмор: я не хотела на его конвейер, эти его женщины на ленте – мелькали у него перед глазами, он даже не помнил
