все трое начали пятиться к лестнице. Их отступление ускорилось, когда дверь ведущая на конюшню слетела с петель под напором пятерых солдат, которые вбежав в таверну и осмотревшись, перешли в атаку с фланга. Бедняга Рисобаль получил ещё один укол шпагой в руку, но своего оружия не выронил. Ослеплённый болью, едва державшийся на ногах от потери крови, он принялся размахивать шпагой перед собою, да столь удачно перерезал горло одному из нападавших, что остальные предпочли держаться подальше от его клинка.
Первым по лестнице поднимался де Бриан, за ним, прикрывая его (хотя это было и не легко – молодой барон рвался в битву), де Шаньи, а Рисобаль остался в самом низу лестницы, на её первых ступеньках, пробитое бедро не давало ему возможности не то что подняться по лестнице, но и просто двигаться. Слабым, обессиленным голосом, он прохрипел:
– Прощайте, сеньор барон. Надеюсь, я был вам полезен… Помните обо мне.
И собрав остатки своих сил в крепкий кулак, капитан ринулся в атаку. Проткнул грудь одному, уколол второго в бок, но тут же кто-то сзади вонзил ему шпагу в ногу, чуть пониже колена, нога его подкосилась и сразу две шпаги пробили ему грудь. Умирая, он упал на лестницу, как бы своим телом продолжая защищать этого малознакомого, но поразившего его своим благородством и мужеством молодого сеньора, настоящего дворянина.
Де Бриан видел, последнюю отчаянную атаку Диего Рисобаля, пытался кинуться ему на помощь, но его остановил Шаньи. Обняв Александра поперёк туловища, он шептал ему в ухо:
– Всё Александр, всё. Ему уже не поможешь, он погиб. Погиб как настоящий герой.
Александр позволил Шаньи вести себя по коридору, к их комнатам, но его губы шептали:
– Я буду помнить о тебе, Диего Рисобаль. Я буду помнить о тебе всю свою жизнь. Спасибо тебе.
Розалия стояла у дверей комнаты Александра. Она слышала доносившиеся снизу звуки – звон оружия, выкрики, ругательства, стоны, предсмертные хрипы и боялась, очень боялась, за того молодого дворянина, который ей очень понравился, который был так ласков и нежен с ней, который первым из её мужчин, доставил её ни с чем не сравнимое удовольствие. Заметив его, поднимающегося по лестнице, поддерживаемого другим их постояльцем, она подумала, что он ранен и хотела прийти на помощь. Но сделав шаг, Розалия остановилась и поднесла руки к щекам, так не похож был этот – с окровавленной шпагой в руках, с что-то беспрерывно шепчущими губами, с блуждающим взглядом, на того – красивого и милого юношу, который так пристально смотрел на неё утром, а потом так жарко обнимал и целовал её.
Проходя мимо Розалии, Шаньи, произнёс:
– Прячься.
И отодвинул девушку свободной рукой в комнату де Бриана.
Войдя в свою комнату, он задвинул засов, усадил де Бриана на кровать и подпёр дверь стулом. Подойдя к де Бриану, он сильно встряхнул его за плечи.
– Александр, Александр, слышишь меня! Эй, пора прийти в себя. Это ещё не конец!
И видя, что его слова не доходят
