там, а закрыто. Вот я звоню поэтому.
– Точно её машина, Азиф? – по спине, как разрядом, мурашками шарахнуло.
– Точно, сенсей. Номер, как у меня последние цифры на телефоне 953. Потому запомнил. Обрадовался.
У меня дух перехватило. Что там Кнопка забыла?! Вместо офиса и дома?… Меня ищет? Хотя нет, в Саларьево же её производство. И она говорила о желании арендовать склад. Возможно, просто решает вопросы, деловая же. Но интуиция выдохнуть с облегчением не позволила.
– Я еду, Азиф. В красной машине никого нет?
– Нет, я заглянул.
– А рядом с машиной?
– Тоже нет. Только мусоровозка мусор увезла и тихо совсем. Мороз.
Я сел в Логан и попросил:
– Побудешь рядом с красной машиной, Азиф?
– Как не побыть, с радостью.
– Только не явно. Так погуляй возле и посмотри. Если та красивая опа появится, сразу мне звони. Если что-то ещё необычное возле машины будет происходить, тоже звони. И не высовывайся особо.
– Я понял. Всё хорошо, сенсей? – спросил мальчишка.
– Всё хорошо, – ответил я и нажал на педаль газа.
Пока я ехал, пытаясь привыкнуть к новому рулю, да и к рулю в принципе – я ведь не садился за него сколько, если вчерашний эпизод с Судзуки не считать, Азиф позвонил три раза:
– Сенсей, на тренировке вы говорили быть внимательным. Я внимательно посмотрел. На асфальте под машиной конфета лежит. В фантике. Шоколадная. Это странно.
– Да, ты прав. Но к машине не приближайся. Ничего не бери и не трогай.
Через пять минут:
– Сенсей, забыл сказать, что машина давно стоит. Я в окно склада её ещё до завтрака приметил. Но было темно, не видел, что красная.
– Спасибо. Расскажешь всё по приезду.
Ещё через три минуты:
– Сенсей, машина открыта.
Внутри меня всё оборвалось. Я сказал сквозь зубы:
– Я велел не подходить к машине, Азиф. По приезду отожмёшься двадцать раз. Ещё ослушаешься, будешь час на кулаках стоять.
Азиф оробел:
– Простите, сенсей.
– Жди. Следи. На безопасном расстоянии. От склада.
Красный Судзуки был припаркован на том же месте, где Кнопка меня застала со своей просьбой о помощи. Азиф робко подошёл, показал на конфету, повторил про утро. Больше он ничего не видел, завтракал, отцу помогал. Я отослал его, велев отжаться дома. Благодарность-благодарностью, но дисциплина-дисциплиной. Ещё не хватало, чтобы пацану голову снесли. Я осторожно открыл дверь Судзуки со стороны водителя. Тревога пульсировала всё отчётливее и ярче. Она хлынула, как цунами, когда я увидел на пассажирском сиденье договоры с Хорьковым в файле. Их бы Кнопка не бросила, даже если бы машину, как квартиру, забыла бы закрыть по рассеянности. Вот тебе и ложь об охране… Чёрт!
Пытаясь быть беспристрастным, я осмотрел салон – сумочки
