style="font-size:15px;"> – Это не совсем верно, что я отказался. Скорее она отказалась от меня. После ранения, которое я получил на войне, у меня испортилось лицо. Оно стало асимметричным. Во всяком случае, таким оно выглядело на экране. И я долгое время не снимался. Зрители почти забыли меня.
– И все же, – заметила она, – со временем для тебя нашлись бы роли… Я в этом уверена.
– Наверно, – согласился Джек и добавил более твердо: – Да. Я мог остаться актером при желании. Но оно пропало. Божественный голливудский огонь погас, – с иронией произнес он. – После войны, двух лет, проведенных в госпиталях, после Карлотты…
Он пожал плечами.
– Война пробудила во мне новые интересы. Прежде я никогда не был в Европе; после победы меня потянуло туда… И вообще, тут нет ничего необычного. В молодости мы все отчасти актеры. Позже многие актеры понимают, что игра для них – всего лишь дар молодости, вроде способности быстро бегать или бодрствовать семь ночей подряд, и расстаются с профессией.
– Без сожаления? – спросила Вероника.
– За всю жизнь я не совершил почти ни одного поступка, – задумчиво произнес Джек, – о котором ни разу бы не пожалел. Ты устроена иначе?
– Да, наверно.
– Ты не жалеешь, например, о разрыве с Робертом? Или знакомстве с ним? Не будешь позже жалеть о встрече со мной?
– Нет. Не в том смысле, в каком это понимаешь ты. – Вероника провела острием ногтя по его руке. – Ты жалеешь о том, что встретил свою первую жену?
– Конечно. По сотне причин.
– А о Карлотте?
– Несомненно.
– Тоже по сотне причин?
– По тысяче.
– А о встречах с другими женщинами? Сколько их у тебя было?
Джек засмеялся:
– Бесчисленное множество.
– Ты был испорченным мальчишкой в свое время, да?
Девушка вытянула губы, напомнив ему о том неприятном впечатлении, которое произвела на него при знакомстве.
– Когда-то я был очень испорченным мальчишкой, – подтвердил он, – но об этом я тебе не расскажу.
– Ты не сердишься на меня?
– Нет, конечно.
– Знаешь, почему я задала тебе все эти вопросы? – еле слышно спросила Вероника.
– Почему?
– Чем больше я узнаю о тебе, – серьезно сказала она, – тем дольше ты сохранишься в моей памяти. Станешь для меня более реальным, и все это превратится в сон гораздо позже… Это плохая причина?
– Нет, моя дорогая, – ласково сказал Джек. – Очень хорошая.
– Я не стану сердиться, если ты тоже будешь задавать мне вопросы. Даже обрадуюсь. Я бы хотела остаться в твоей памяти надолго. Спрашивай о чем угодно.
Вероника замерла в ожидании; он понял, что по содержанию вопросов она будет оценивать его отношение к себе. Джека охватило чувство вины, поскольку до настоящего времени он не воспринимал ее как личность и не испытывал потребности узнать о ней нечто сверх того, что
