В него я увидел, как густые цепи красных шли на нас. Охранение в ту же секунду увидело их, и началась отчаянная стрельба.
Я бросился назад. Вся рота уже сбегалась к моей избе. Прибежал ординарец поручика Семенюшкина, одиннадцатая рота. По приказу комбата Павлова наши роты должны вместе нанести контрудар, поскольку в боевом охранении взвода от наших рот. 9-я и 10-я роты батальона обеспечивают левый фланг.
Я немедленно развернул роту в цепь и повел вперед. Замерзшая земля пружинила под ногами. Одиннадцатая рота разворачивалась в цепь в сотне шагов слева. Семенюшкин помахал мне рукой, я махнул в ответ. До красных было полторы версты. Очень густая цепь. Не меньше батальона. Не собьем их – нам конец. Быстрым шагом мы и красные сближались. Широкое мощное «Ура!» разлилось над их быстро приближающимися фигурками. Молодые солдаты справа и слева от меня сжались от напряжения и безотчетного страха. Я крикнул как можно громче:
– Что так невесело идем, братцы?! А ну-ка за Родину! Ура!
Бойцы с желанием подхватили мой крик. Он покатился над цепью, нарастая, как снежный ком. Мы побежали. Сто пятьдесят шагов, сто, пятьдесят. Уже хорошо видны белки глаз. Они полны страха и ненависти. Мы не сбавляли шаг. Не хватило «товарищам» духу для штыкового удара. Те, что бежали прямо на меня, остановились и дали залп. Пуля свистнула над ухом, или мне показалось. Ефрейтор Тренев сложился пополам и рухнул на бегу. Упало еще несколько человек. Но мы не сбавляли шаг. Часть «товарищей» в центре цепи начали осаживать, подавать назад. Остальные встретили нас в штыки. Мгновенно все смешалось. Я сшибся с немолодым красноармейцем, который не очень понимал, как управляться с винтовкой. Он сделал неуверенный выпад, который я легко отбил и тут же ударил ему в живот штыком. Он схватился за мою винтовку обеими руками и всем весом повалился на нее. Я выпустил ее из рук и остался безоружным. Не было времени вытаскивать ее из-под конвульсирующего тела. Из суматохи рукопашной схватки выскочил еще один красный стрелок с намерением насадить меня на штык. Я никак не мог расстегнуть кобуру и достать револьвер, завороженно уставившись на быстро приближающуюся холодную сталь. Это длилось доли секунды. Красноармеец кубарем отлетел в сторону. Семен Бабков сшиб его плечом, развернулся и воткнул в него штык с оттягом, на выдохе. Я наконец вытащил револьвер из кобуры, но тут же сунул его обратно и начал выковыривать винтовку из-под убитого большевика.
Бабков с силой втянул воздух, радостно кивнул мне, развернулся и ринулся в центр схватки.
Красные побежали, не выдержав нашего натиска. Началось беспощадное преследование. Их били штыками в спины, патронов почти не тратили. Но с флангов ударили пулеметы, и нам пришлось залечь. Одиннадцатая рота отстала, и мы оказались зажатыми между двух красных пулеметных батарей. Продольный огонь не позволял поднять головы. Я собрался отдать приказ на отход. Грохот конных упряжек в тылу роты изменил мои намерения. Артиллерийский взвод мчался нам на подмогу. Батарейцы лихо пронеслись через вжимающуюся в землю цепь под пулеметным огнем, снялись с передков. Одна лошадь завалилась
