Вы тогда ещё своё имя-отчество назовете и сесть мне, наконец, предложите?
– Сесть можете, – небрежным жестом руки мачеха указала Ольге Степановне на кресло напротив, – а знать моё имя-отчество Вам ни к чему. Я и обезличенное обращение хорошо воспринимаю.
– В среде воспитанных людей принято обращаться по имени-отчеству к собеседнику, – раздраженно проговорила учительница, усаживаясь в кресло.
– Вы пришли проверять, к какой среде отношусь я или обсуждать вопросы, связанные с поведением Елизаветы? Если первое, то наш диалог имеет смысл прервать, потому что Ваше мнение на мой счет меня абсолютно не интересует и потакать Вашему любопытству я не намерена. А если второе, то я Вас внимательно слушаю. Но только коротко и по существу. У меня не так много времени.
– Если Вам настолько безразлична Ваша новоиспеченная падчерица, что у Вас нет времени, чтобы обсудить её поведение, то я могу и уйти, – сердито поджала губы учительница.
– У меня нет времени впустую молоть языком и переливать из пустого в порожнее, чем Вы сейчас занимаетесь. Есть что сказать по существу, говорите. Нет, будьте любезны покинуть наш дом и больше не тревожить визитами, – тон мачехи совсем заледенел, а губы раздражённо подрагивали. Чувствовалось, что она с трудом сдерживается.
– Ваша падчерица не выполняет домашние задания.
– Я в курсе. Что-то ещё?
– Она невнимательна на уроках, а между прочим уже конец четверти и скоро начнутся контрольные работы. Вы понимаете, что её столь безответственное поведение недопустимо, если Вы хотите, чтобы она получила глубокие и основательные знания? Сейчас у неё закладывается базовый уровень, без которого она не сможет дальше изучать любые связанные с математикой науки.
– Теперь понимаю, – холодно усмехнулась мачеха. – Это всё?
– И что Вы намерены предпринять в связи с этим?
– Ничего, – глядя ей прямо в глаза, отрезала та.
– Вы отдаете отчет в собственных словах? – Ольга Степановна даже привстала в кресле от возмущения.
– Полностью, – мачеха не сводила с неё пристального взгляда.
– Вам наплевать на будущность Вашего теперь ребёнка? Я, конечно, понимаю, что она Вам неродная. Но настолько откровенно демонстрировать подобное отношение это выходит за всякие рамки! – задохнулась в праведном гневе учительница.
– Какие рамки и кем установленные? – в глазах мачехи сверкнул гнев. – Кто вообще дал Вам право оценивать моё поведение и отношение к членам моего семейства? Тем более комментировать их столь уничижительными определениями? – она вытянула вперед правую руку и резко поднялась с кресла. – Считаете себя годной на роль судьи? Так я могу быстро положить этому конец! А ну встать! – рявкнула она в конце.
Учительница, явно опешив, поднялась.
– Пошли! – скомандовала мачеха и вместе с не проронившей ни звука Ольгой Степановной
