мне, оставив наедине с собой. Как же не хватало книг сейчас или хотя бы бубнящей ни о чем телепередачи!
Я начала заниматься йогой, но голова была полна мыслями о Валерии. Поза «Собака мордой вниз» – печально быть никем для него. «Собака мордой вверх» – не расплакаться бы. Скрутилась в Матсиендрасане – но ведь я же чего-то стою! Возможно, он еще не понял, но поймёт. Выпрямилась в Дандасане – нет, он не замечает и не хочет замечать… Поза скалы – Тадасана – я раздражаю его, что бы он ни говорил про дурной характер. Утром назвал меня «воздушной», но, наверное, из вежливости заменил этим «худую и сумасшедшую»?
Я легла в Шавасану, так и не вернув себе спокойствия. Очень хотелось, чтобы Валера заглянул хотя бы на минуту. Хотелось, чтобы воспоминания о Соне и жгучий, чужой жар, отзывающийся в моем теле, развеялся. Ведь со мной – такой, какой я была сейчас, этот жар не имел ничего общего! И всё же, будто назло, непрошеным, грязным, подземельным роем кружились воспоминания и образы, заставляя меня краснеть и мечтать о забытьи. Мое «Я» сжималось и становилось бесконечно маленьким, отчаянно пряталось от наваждения где-то глубоко внутри. Оно отказывалось признавать вспышки древних воспоминаний своими.
«Я не жестока, я не принимаю насилия! Тот человек с необузданными страстями, одержимый, просто не мог быть мной!»
Но мысли не уходили, они закручивались воронкой над моей головой и гудели. Оттого болел затылок, и сомнения затемняли чувство, которое я назвала Валере любовью. Думалось: а вдруг возникшее к нему притяжение – не больше, чем еще одна иллюзия? Вдруг он не просто равнодушен, но смеется надо мной? С удушливой волной меня бросало в жар, затем в холод. Сердце гулко стучало от осознания того, что Валера совсем рядом, всего парой этажей ниже.
Кем были его гости? Деловые партнеры, друзья или женщины? Чего стоило ему быть хоть на грамм приветливее? Что заставило меня сделать первый шаг в отношениях с едва знакомым мужчиной? Раньше я никогда бы не призналась парню даже в обычной симпатии. А теперь желание увидеть Валерия, просто поговорить, узнать о нем больше изводило нетерпением, как влюбленную в старшеклассника девчонку-подростка. Я ходила от стены к стене, останавливаясь у порога и прислушиваясь, в тщетной надежде услышать его шаги. А потом ругала себя.
«Одному Богу известно, что думает этот человек обо мне!»
Чтобы хоть чем-то себя занять, я принялась рассматривать вещи, которые до этого безразлично сложила в шкаф, примерила. Короткое черное платье с открытой спиной я надела последним. Оно село, как влитое, подчеркнув фигуру. «Слишком откровенное», – подумала я и хотела уже потянуть за боковую змейку, чтобы разоблачиться, как где-то совсем рядом раздалась трель мобильного.
Я дернулась на звук, но остановилась: мне четко сказали – не подходить к телефонам. Трель повторилась. Долгая и настойчивая.
На десятый звонок я не выдержала и приоткрыла дверь – «старческий» телефон лежал на ковровой дорожке. За громкими ритмами музыки, наполнившими дом от подвала до крыши, его никто не слышал. Сотовый опять
