именинам её долги обсуждались особенно рьяно. Выяснялось, что своих чат-подруг она плохо ценит, а они столько раз выручали её советами; что вирт-спортсмены не чувствуют отдачи, а пота ими пролито немало; что у близкого окружения тоже, оказывается, претензий столько, что впору объявлять бойкот Лоренции и её потомкам вплоть до седьмого колена. Я трезвел, слушая перебивающих друг друга моих друзей – было полное впечатление, что это они вместо меня состояли с ней в браке.
Но больше всех негодовал Аскольд: и взял-то он её по доброте душевной, и самогон-то он оплатил, и в постели старается, а она, неблагодарная женщина, смотри, рыдает. Моё злорадство закончилось, когда Аскольд увидел меня и тут же потребовал оплатить «приданое этой шалаве», ибо нет, по его мнению, ничего более эротичного в бабе, чем деньги. А у него пропадает эрекция.
Ошарашенный, я пятился назад, когда Аскольда оттолкнули и в круг света от костра вступил монах.
«Лоренция, – насупил он брови. – Людьми звучит истина. Это последствия твоего деяния».
Монах осуждающе покачал головой и вдруг завопил:
«Осознай, ты продала лик дьяволу!»
Он подхватился и обежал её по кругу, бросая свирепые взгляды на окружающих.
«Кто получил выгоду от сего действа?!» – кричал этот божий человек.
И остановился передо мной.
«Ты?! Вижу, получил! Ты пособник! Кайся!»
Монах больно толкнул меня в плечо и снова заметался, обвиняя остальных в пособничестве и трате выгоды на цепи зла. Уже не только я – все не понимали, что здесь происходит, пока монах не заметил, что его фотографируют, и окончательно не обезумел.
«Заковать меня решили, ироды?!! Стереть мой лик с очей всевышнего?!!»
Он бросился на фотографа и вцепился зубами в его руку. Остальные столпились вокруг.
Пока одни снимали побоище на коммуникаторы, а другие им препятствовали, я подошёл к рыдающей Лоренции, поднял её и повёл к лесу. Не знаю каким чудом мне удалось поймать лошадь, залезть на неё и затащить Лорцу, но обошлось – крики Аскольда: «Я чувствовал, что она порченая!» – мы услышали, уже скрывшись из его вида. Дольше всего нас преследовал вой монаха:
«Покайся, Лоренция, кузнец цепей дьявола, прислужница паутины зла!»
Искренне – впервые за долгое-долгое время – я прижал вздрагивающую Лоренцию к себе:
– Лорца, не плачь. Ты не такая.
Она была не сахар. Жуткая стерва, мелочная и завистливая.
Но я её обнял».
– Закат, круп коня, слёзы, занавес. Только вот финала не будет – с такой подводкой зритель уснет на втором эпизоде.
Шеф-редактор посмотрел свойства вложенного файла – до финала, похоже, было ещё далеко. Автор в шляпе исполнил угрозу и прислал наброски «адского посыла».
– Он вообще представляет себе,
