ее профессией всей моей жизни. Если уж не умею писать литературно, то буду писать статейно – этому учат, и работу найду. Пусть за гроши. Пусть буду работать там, где мне все время будет тесно.
Я ненавидела журналистику. И поняла это только к началу третьего курса. Тогда же, через неделю, меня чуть не сшибла служба доставки, и Хаз спас меня из-под колес. Я попала в училище, где учат искусству, и с трепетом в сердце поняла, что мой мир, который я так долго засовывала вглубь, разросся как, если сказать метафорично, – японская розовая вишня.
Парню захотелось погулять. И я вызвалась с ним.
– Скажи все же, а как тебя зовут?
– Я не хочу тебе ничего говорить.
– Дай угадаю. Слава?
Он посмотрел на меня недоуменно.
– Будешь гадать? Еще по своему имени меряешь!
– Савой меня зовут только в училище. Здесь я Марина.
– «Здесь». Ты даже дом называешь «здесь». Настолько же тебе проела мозги вся эта литературщина.
Я даже обиженно отстала, но потом догнала его, прежде чем он минул дверь с домофоном.
На улице накрапывал дождь. Такая противная погода стояла уже дня с два – не морось, не снег – лужи залезают в ботинки, боишься вляпаться в какую-нибудь хрень. Видом служили оттаивающие мартовские собаки.
Я семенила рядом, придумывая заковыристые имена, пока не поняла, что он направляется к метро.
– Тебе зачем-то в метрополитен?
– Ты про эту станцию с огромной «м»?
– Ну да.
– Туда мне тоже надо. Если ты не можешь придумать, как я отсюда уйду, сам найду способ.
– Ты знаешь, как это работает?
– Порталы везде универсальны. А обычнее портала твоего училища я еще ничего в жизни не видел. Значит, и здесь есть такой.
Я покивала. Какой умный.
Имена что-то никак не приходили в голову. Бред один.
– Может, ты Виталий?
– Нет.
– Тогда Сережа?
– Нет.
– Маргарин?
– Ты называешь меня маслом?
– Ну, когда у меня заканчивается фантазия, я обычно первым делом перебираю еду.
Он резко остановился.
– Перестань меня называть всякой мутью, – он насупился. – Ладно. Зови Олегом.
– Тебя правда зовут Олег?
– Ты же все знаешь! – скептически покосился он.
– Ну, я не могу знать все детали. Обычно я исследую мир по мере написания.
– Как это?
– Только когда пишу, это становится правдой.
Он снова посмотрел на меня.
– Записываешь – и правда?
– Ну да, – я припомнила. – Когда в училище попала, меня сначала к картинщикам засунули, так я там такого напридумывала… Кубизма. А когда записала, что я хотела нарисовать, то это сразу ожило. Правда, тоже, кубически.
– И
