стыдливо отвела взгляд, собрала пустые тарелки, быстро поклонилась и ушла.
– Скоро подобная будет и у вас, – со смехом сказал Блэкмур.
Не сразу сообразив, о чем речь, Артас изумленно заморгал. Блэкмур с Лангстоном захохотали громче прежнего, и генерал-лейтенант поднял кубок.
– За светловолосых девиц! – промурлыкал он.
Оглянувшись вслед Тарете и вспомнив о Джайне, Артас заставил себя тоже поднять бокал.
Однако часом позже Артас совершенно забыл и о Тарете, и о своем возмущении поведением Блэкмура. В горле саднило от крика, от аплодисментов болели ладони… да, так он не развлекался еще никогда в жизни!
Поначалу ему сделалось немного не по себе. Первыми на арену выпустили, стравив их друг с другом, всего-навсего несколько пар зверей. Звери дрались насмерть – без всяких на то причин, только ради потехи зевак.
– Как обращаются с ними до всего этого? – спросил Артас. Животных принц любил, и жестокостью зрелища был не на шутку расстроен.
Лангстон открыл было рот, но Блэкмур поспешил поднять руку, веля ему помолчать, с улыбкой развалился в складном кресле и отщипнул от виноградной грозди несколько ягод.
– Конечно же, нам требуется, чтоб звери пребывали на пике бойцовской формы, – сказал он. – Поэтому их ловят бережно и обращаются с ними наилучшим образом. И схватки, как видите, заканчиваются быстро. А если животное выживет, но продолжать драться не может, его тут же приканчивают, избавляя от лишних мук.
Оставалось надеяться, что Блэкмур говорит правду. Легкая тошнота в желудке подсказывала, что он, скорее всего, лжет, но Артас оставил ее без внимания. Тем более, что ощущение мигом прошло, когда на арену против зверей вышли люди. Тут принц уставился на арену, не отрывая глаз.
– А людям хорошо платят, – заметил Блэкмур. – Мало этого, они, можно сказать, становятся знаменитостями.
Однако орк платы не получал; Артас знал это и вполне одобрял. Его-то он и дожидался – ждал шанса увидеть ручного орка Блэкмура, найденного еще младенцем и взращенного специально для арены, в бою.
И ждал не напрасно. Очевидно, все предыдущее служило только затравкой, устраивалось лишь для разогрева толпы. Когда двери со скрипом поднялись и на арену выступила исполинская зеленая фигура, все вокруг повскакали с мест и взревели. Удивительно, но вместе с остальными вскочил на ноги даже сам Артас.
Тралл был огромен, а с виду – по сравнению с пленными орками в лагерях, не отличавшимися столь же отменным здоровьем и бодростью духа – и вовсе казался настоящим исполином. Вдобавок, он и держался куда прямее. Без шлема, почти без доспехов, он вышел в круг, поигрывая могучими мускулами, туго обтянутыми зеленой кожей. Под оглушительный рев зрителей он вскинул кулаки над головой и двинулся в обход арены, подставив жуткую морду под дождь из розовых лепестков, обычно устраиваемый только по праздникам.
– Этому его научил
