словно виноваты родители, протянула Юлька. Потом за ней в дверь въехала коляска, ее катил Сергей. Он снял шапку, поставил толстый кожаный портфель на пол, спокойно поздоровался.
– Каждый день повадился, – неожиданно брякнула Наталья, – и в будни… будто дома работы нет.
– И в праздник приду, – раздеваясь, равнодушно ответил Сергей. – Как живете-то?
– Отсюда не выводишься, а как живем, не знаешь, – не останавливалась мать. – Лучше-то не живем.
Сергей, старший ее, первенец, похож на отца. Как все мальчики в доме, он белобрысый и рослый. Мать помнит, что у него, как и у Семена, всегда холодные острые пальцы.
– Лида-то здорова? – с подвохом спросила Наталья.
– Здорова, мать, – хорошо понял ее сын. – Молода, здорова. Привет шлет тебе. Вопросов нет?
– Что ж ты ее с собой не берешь! Ей, поди, обидно?
Сергей нехотя поморщился, не желая больше говорить об этом, и перевел разговор на другую тему:
– Карапуз-то ваш как?
– А чего ему сделается? Юльке вон делать нечего, так она прет его по больницам. Мучает мальчишечку только. Простудит, тогда повоет. Не спит, видишь ли. Да ему и положено не спать. Он же не такой, как Семен, тот сутки дрыхнет, а мальчонка разве сможет всю ночь? Он же нежный, слабенький. Смотрела бы я, как вы спите, да не спите. Только бы по больницам таскала. Одна забота.
– Большого вреда не принесет, – холодно поддержал Сергей сестру и забарабанил пальцем по колену.
Наталья подозрительно посмотрела на колено и твердо поджала губы.
– Когда свой-то будет? – глухо осведомилась она.
– Будет, – оборвал мать Сергей и отвернулся к окну.
– Жениться еще не успел, а уж на сторону косишь. Думаешь, все с рук сходит. Вот, мол, мы какие умные, как хотим, так и воротим – оглянешься, поздно будет. – Она хотела зло бросить: не нагулялся еще, кобель.
Но Сергей резко повернулся, коротко и холодно предупредил:
– Мама…
Слова застряли у нее в горле. Наталья словно за долгие годы вновь увидела сына. Сергей высоко, небрежно облокотившись, сидел на стуле, легко, по-городскому закинув ногу на ногу. На нем был дорогой черный костюм. По-модному острый, хорошо отглаженный ворот привычно отлагался наверху. Кисти рук длинные, ухоженные, умело сцепились у колен. Он сильно напомнил ей молодого мужа, но зрелая молодая сила, сытость, уверенность, что-то сильное, холодное, чуть свысока, чего никогда не было в Семене, различало их.
«Мужик уже совсем, – мелькнуло у Натальи в голове. – Тыркай его не тыркай. Они уже нас не понимают».
– Юлька! – крикнула она дочери. – Не разбирай мальчишку, погуляю я с ним по теплу чуток. Промнусь пойду. Он у тебя совсем воздуху не видит.
Юлька, готовя мать к прогулке, терлась об нее, как кошка, ластилась, стараясь угодить, застегивала пальто и оправляла шаль, ребячливо прижималась.
– Погуляй, мамочка, побольше. А я посплю, ладно?
– Поспи, поспи.
