L’antica fiamma. Анатолий Ершов

      Июль 17 года —

      Холодный, аномальный, ветреный.

      Неравнодушная природа

      Детей испытывает: верно ли,

      Что всё они простят неласковой. —

      Бесплодные сады и ливни,

      Вдруг заливающие наскоро

      Деревни, города, долины.

      Простят ли грозы ошалелые,

      Когда бросаются в падучей

      На землю и плоды незрелые;

      Грозят, гремят огромной тучей

      И градом бьют, как пеной белою.

      Привычен людям даже град.

      Как пережить духовный глад?

      Смотрю окрест, роптать? Смеяться ли?

      Сквозь земли и все нации

      Фантомной болью год 17-й.

      Кровавый и решительный,

      Благой и разрушительный.

      Здравствуй, фиванский философ, поэт, астроном.

      В доме твоём через краткие двадцать веков

      Chaire[5], говорю, улыбаюсь, сижу за столом,

      Слушаю, думаю: словно по розе ветров,

      Знания греков летели, как семя маслин,

      В дикие земли, где разум был в прах угнетён

      Страхом природы. Но сущее – разум, а с ним

      Культ возникал, покорял, и, божественный, он

      Рим, и Визáнтий, и мир захватил, осветив.

      Призрачный жёрнов столетий народы растёр,

      Царства, богов, языки, словно зёрна олив.

      Греческий отжим был первым. Латинский terror[6]

      Скрылся от солнца Эллады в потёмках души.

      Гордость, свобода, бесстрашие: я гражданин

      Мира и разума! Руды подняв, иссушив

      Смрадные хляби, я – сердце цветущих долин.

      Отжим четвёртый мы видим в отчизне своей.

      Сладок и горек, но горечь, пожалуй, сильней.

      Только имени звук Анаит.

      Что же сердце тоскует и ноет?

      Не откроет, смущённо таит

      Не своё, не чужое, иное.

      А душа, пуританка на вид,

      К несвободе привыкшая с детства,

      Повторяет себе: Анаит

      И не знает, куда бы ей деться.

      Собрать рассеянных по миру, —

      Забрать у мира редкий ум,

      И третий храм создать раввину,

      Не подражая прежним двум.

      Шатёр не будет ни кедровый,

      Ни каменный, но шель заав[7], —

      Ракетный, радужный, бескровный.

      Он щит, угрозу опознав.

      Храм, не опущенный на Купол

      (Скала[8] и есть великий ам[9]),

      Необозримый, словно Гугл,

      и бесподобный, вечный храм.

      Вы не ждите, что скоро я буду

      Сокрушённым и жалким, не факт.

      Ум с достоинством светит покуда,

      Как высочество носит фрак.

      Ум, как ни был бы долго беремен

      вольнодумством,

Скачать книгу