не знаю, а в вашей Одессе бывал. Там все анекдоты про малдаван, как у нас про чукчей. И ещё там менталитет такой, у любого попроси всего чо хошь, хоть сигареткой угостить, хоть с англицкой принцессой прям в её постели познакомить, ни в чём не откажут. Правда, лишней сигаретки ни у кого, какая жалость, в данный момент не окажется. И в остальном, никто пальцем не пошевелит, выполнить твоё пожелание. Некоторое и
сключение лишь тому, чей кошелёк чуть крупнее чемодана. Есть у нас такая калита? Ну и нечего
вякать за ту Одесу….
Старшина умением вести полемику не обладал, но высказался вполне конкретно, мол у него свои намётки, с обнародованием коих не озадачился, но пока замыслы господ офицеров не идут в разрез с его устремлениями, он согласится с тем предложением, которое больше подойдет.
Домой, на родину, он похоже не собирался, – кому он там за какой надобностью? Был он там не так давно, в отпуске, и не слегка одурел от увиденного. Накатило едва спустился на низенький перрон. На оный ведь когда ступаешь после долгой отлучки слезы умиления не сдержать. И только через пару недель, уезжая, замечаешь какой он загаженный окурками и прочей шелухой нашей культуры. А в этот раз сразу сразило, – на окошечках многочисленных киосочков надписи «Стучите открыто». В службе своей он боле всего стукачей чурался, а тут прямо сталинский лозунг. Посмеялся про себя, но далее стало не до смеху. Прямо с вокзала сел в автобус, а за ним ввалилась молодая компания, с пивом и закусками расположившаяся на длинном заднем сидении. Кондукторша, коих Олег наблюдал только в раннем детстве, к подвыпившим салагам даже не приблизилась. На следующей остановке втиснулась старушка и сиротливо оглядывала салон в поисках свободных мест. Свой плацкарт скопившийся угрюмый народ ей уступать не собирался, и тогда Олег встал и крикнул бабке, – пробирайтесь сюда. Но старушка боязливо посмотрела на молодежь резвящуюся сзади отрицательно задергала головенкой, мол, хоть и старая, но лучше помереть в покое. Прапорщику стало стыдно и за себя, и за народ, что некому приструнить разбуянившихся салажат. Он, обернувшись довольно вежливо, попросил кодлу угомониться. На несколько секунд воцарилась удивленная тишина, но затем одна девица, скорее уж тяжелого, ежели легкого поведения, подвизгнула. – Эт чо за чмо тут пасть раззявило? И весь люд, трясущийся в автобусе, постарался незаметно вжаться ниже спинок сидений, а кто стоял, так почти за пластиковую перегородку водителя. В свободное пространство, с заднего сидения поднялся довольно плечистый пацан и ни словом не комменируя свои действия, попытался заехать Олегу ногой в грудь. Мальчишечка, годиков ближе к четвертаку, даже если и занимался каким-нибудь из единоборств, делал это явно без усердия. Прапорщик легко поймал его удар, а затем протолкнул набравшее инерцию тело дальше по проходу. И не виноват он был, что парниша зацепился рожей за одну из спинок сидений, слегка расплющив нос и губы. Это, впрочем, пыл пацана мало остудило и, разбрызгивая матерные слова и кровавые сопли, снова попытался ринуться в бой. Олег, почти незаметным, смазанным движением пнул неугомонного
