ли довольны. И мама… Интересно, что бы делала мама. Работала в баре? Я открываю глаза и глубоко затягиваюсь.
Клуб. Какая же нелепая идея для людей без гроша в кармане, которые пытаются бросить пить и принимать наркотики. Его старые мечты были не просто старыми, а давно просроченными и ядовитыми.
А какие мечты у меня? Если они вообще есть. Я никогда не задумывалась о будущем. Не мечтала о нем, как другие школьники, как коллеги на прежней работе. Я хочу подать документы в колледжи Калифорнии. Я мечтаю увидеть Лондон. Я коплю на квартиру.
Эти мечты звучат выполнимо, это реальные цели. А мечты моих родителей были похожи на сказки.
В любом случае, даже если отец и откроет клуб, теперь он точно назовет его «Дикси».
В какой-то момент с ветки срывается капля и тушит мою сигарету. Я тщетно чиркаю зажигалкой, но она вспыхивает и гаснет снова и снова. Я вспоминаю о пачке спичек, которую дала мне мама. Я зачем-то ношу ее с собой, как будто она действительно что-то значит.
Я чиркаю спичкой пару раз, прикуриваю и возвращаюсь к своим мыслям.
Его слова обо мне застряли в голове, как навязчивая, надоевшая песня. Дикси была его маленькой девочкой, не я. Я? Осуждающая переживальщица.
«Ты же знаешь, какая она».
Да пошел он. Он совсем не знает меня и каково мне.
Никто не знает.
Краем глаза я замечаю приближающегося ко мне человека, похожего на бездомного. Десяток кофт и футболок, надетых одна на другую, поношенью штаны – такие типы часто слонялись здесь, надеясь стрельнуть сигаретку-другую. Но я никогда не делилась. Я не хотела делиться единственным, что действительно было только моим. С чего они вообще взяли, что у меня есть за душой хоть что-то, чем можно было бы поделиться?
Я делаю короткую затяжку, вызывающе смотря на бездомного. Почти вынуждая его попросить.
Но он не просит. Опустившись на противоположный край скамьи, он кутается в свои многочисленные одежки и смотрит на мусорку. Тот факт, что он даже не пытается со мной заговорить, даже хуже, чем попытки попрошайничать. Я поворачиваюсь и пристально смотрю на него, надеясь, что он почувствует это, обернется и заметит меня.
Он не двигается. Мои глаза начинает щипать от накатившего на меня острого, обескураживающего чувства.
Я докуриваю сигарету, прячу пачку в карман и нащупываю там несколько монет – сдача от покупки тех пончиков. Сама не понимая, что делаю, я подхожу к бездомному и протягиваю ему четвертак и два пятака.
Он наконец-то поднимает на меня глаза и смотрит остекленевшим, отсутствующим взглядом.
– Бери, – говорю я.
Его руки вцепляются в поношенную ткань одежды, и он замирает на месте.
– Это деньги, держи.
Может, он сумасшедший? А может, он просто ослеп и не видит.
– Мне они не нужны, – отвечает он хрипло и коротко.
Мелочь в моей ладони наливается свинцом и становится невыносимо
