подводные камни, моя задача – не налететь на них (я все еще сижу на веслах, пусть и без матроски, и без смытого волной студентика Мишеля); моя задача – не налететь на эти чертовы камни!
– Почему? Мне показалось, что письмо, напечатанное на машинке, вызовет больший интерес. Его нельзя будет стереть, от него нельзя будет отмахнуться.
– Чутье? – Алекс Гринблат пощипывает подбородок.
– Можно сказать и так.
– Вы поступили правильно, Саша.
Ура! От подводных камней не осталось и воспоминаний, передо мной расстилается водная гладь, и где-то впереди маячит спина везунчика Алекса Гринблата. Расстояние между нами сокращается, и – кто знает! – может быть, оно сократится до минимума. И исчезнет совсем.
– Хотите посмотреть доски, Алекс?
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас.
Я полна энтузиазма, я даже готова потревожить Доминика, и я почти уверена: Алекс Гринблат непременно даст согласие, не для того он совершил столь стремительный бросок в Эс-Суэйру, чтобы остановиться в двух шагах от цели.
– Боюсь, это не слишком хорошая идея.
– Ну да. Не слишком.
Алекс Гринблат устал. Стремительный бросок в Эс-Суэйру еще нужно пережить, учитывая, как я продинамила Алекса в самом начале, закрыв автобусные дверцы у него перед носом. Плюс дорога по утомительному горному серпантину: она изматывает и меня, давно к ней привыкшую, что уж говорить об Алексе Гринблате, столкнувшемся с ней впервые!..
– Вы устали. Понимаю.
– Причина не в этом, Саша.
– В чем тогда?
– Прежде чем я увижу их, мне бы хотелось, чтобы вы о них рассказали. О них и об авторе.
– Я ведь не эксперт. И я даже не знаю, с чего начать…
Мне не совсем понятно, куда клонит Алекс Гринблат. И зачем ему мои россказни о том, что и так говорит само за себя. Рыбный рынок. Водостойкие мечты о Марракеше, Касабланке, Рабате. Женщины, вещи, чувства…
– Начните с автора. Кто он?
– Хозяин гостиницы.
Черт возьми, я несправедлива к Доминику, из всех возможных определений я выбрала самое неудачное; «трусишка Доминик» выглядело бы не в пример человечнее, «громила сержант Доминик» выглядело бы не в пример мужественнее; «Доминик, сделавший предложение запеченным креветкам» могло хотя бы вызвать улыбку. Но нет – «хозяин гостиницы», что может быть унылее? Прости меня, Доминик!
– Ваш хозяин, ага.
– Не совсем так.
– Разве вы не работаете на него?
– Я работаю с ним, но мы, скорее…
– Любовники.
Алекс Гринблат не спрашивает и не утверждает, скорее – уточняет. Ничего, кроме интереса, смахивающего на производственный. В своей прошлой жизни в России я уже сталкивалась с чем-то подобным. Вспомнить бы только: когда и где.
– Нет, мы не любовники. И никогда не были любовниками. И вряд ли станем любовниками. Мы друзья.
Брови Алекса ползут вверх,
