style="font-size:15px;"> – Никогда не думала, мама, что ты мне это скажешь.
Она встала и вышла из комнаты.
Мария Дмитриевна тяжело вздохнула и выдвинула ящик прикроватного столика, нащупывая лекарство. Руки ее дрожали.
Трамвая долго не было. Петр повернулся спиной к ветру, заслоняя Вовку собой. Тот сначала стоял, привалившись к отцу, потом сполз на корточки и теперь сидел, как гриб, вяло ковыряя снег варежкой.
– Замерз? – Петр поднял Вовку на ноги, встряхнул, заглянул в лицо. – Пойдем в магазин, погреемся.
Они перешли улицу, зашли в большой магазин «Хлеб» и поднялись на второй этаж, где был кафетерий, когда-то их с Машей любимое место. Петр усадил Вовку за столик и принес ему чай и пирожное «корзиночку». Себе он взял кофе.
Ему инстинктивно хотелось отвлечься от тяжелого разговора с тещей, и лучшим отвлекающим фактором был Вовка.
Вовкина мордаха всегда смешила и умиляла Петра, такое уморительно важное, «министерское» выражение придавали ей толстые щеки и верхняя губа, клювиком нависающая над нижней. Смотреть же на Вовку, когда он ел, без смеха вообще было невозможно. Это зрелище лечило любые душевные раны, настолько комичным было сочетание «министерской» физиономии и совершенно поросячьего упоения едой. Сейчас Вовка самозабвенно уминал «корзиночку». Он сопел, чавкал, чмокал, обсыпался крошками, хлюпая, тянул чай. И губы, и даже маленький, ярко-розовый с мороза нос были измазаны кремом. Петр прихлебывал кофе, следил, чтобы Вовка не облился чаем, и думал, что никому он своего пацана не отдаст, пусть теща не мечтает.
– Пап, а мы шиколадку купим? – не прерывая процесса, спросил Вовка.
– Куда еще шоколадку! – возмутился Петр. – Нельзя есть столько сладкого! Зубы выпадут!
– А бабушка Нина говорит, что для здоровья надо есть клетчатую еду. А шиколадка ведь клетчатая!
– Не «клетчатую» еду», а клетчатку. Шоколад тут ни при чем.
– Я сейчас есть не буду, – продолжал убеждать его Вовка. – Я бы ее домой взял. Я бы шиколадку поел и спать бы лигнул! А без шиколадки я не лигну.
Вот шантажист еще на его голову…
– У тебя дома есть шоколадка. – Петр салфеткой вытер Вовке нос. – В холодильнике лежит, ты забыл?
– Да-а, – горестно протянул Вовка, – а вдруг она кончится!..
Петру вдруг стало жалко Вовку, у которого теперь нет матери, и он это скоро поймет. И неизвестно еще, как сложится их дальнейшая жизнь, и что еще Вовка потеряет в результате… Пусть хоть сегодня у него будет шоколадка. А то вдруг и правда, прежняя «кончится».
– Ладно, купим! – решительно пообещал он Вовке.
…Ночью он опять сидел на кухне, не включая света, и думал, что же теперь делать и кто виноват.
То, что он заставлял Машу рожать второго ребенка, было полной чушью. Он ее отговаривал. Убеждал: рано, надо встать на ноги, закончить учебу, получить нормальную работу! Но Машка закусила удила, вот нужен ей был ребенок – и точка! И о том, что у нее
