проломил ей череп, а потом надругался над трупом. И ему было только четырнадцать.
– Ой.
– Да, жуткая история. Он сидел в тюрьме для несовершеннолетних преступников, но в рамках программы ресоциализации окончил специальную коррекционную школу и уже пять лет работает здесь.
– Такая работа для человека с судимостью…
– Что, непривычно? Возможно, но это заведение – пилотный проект, и мы должны подавать пример. Френк отвечает за библиотеку и разносит почту клиентам. Правда, иногда он забывает, что давно уже не в тюрьме, и раздражается, когда ему не разрешают участвовать в сеансах терапии.
Ханна кивнула. Очевидно, клиентами Холландер называл заключенных.
– Не хотите присесть? – Холландер указал на угловой диванчик в нише.
– Спасибо. – Ханна села на кожаный стул рядом с приоткрытым окном. Между ламелей жалюзи, постукивающих на сквозняке, открывался вид до самого скалистого берега. Тем временем небо потемнело. Наверное, вечером над морем разразится гроза.
Холландер подсел к ней с кувшином и налил стакан воды.
– Мы разместили вас в квартире вашей предшественницы. Как вам комната? – спросил он.
– На окнах решетки.
– Вам придется к этому привыкнуть – как и к еде в столовой. К сожалению, в обеденный перерыв у вас не получится ездить на материк, поезд ходит лишь два раза в сутки. Утром и вечером.
– Это я уже знаю.
– Но если захотите прогуляться: есть отличный пешеходный маршрут по острову, а у железнодорожной станции находится симпатичное кафе с хорошей кухней. Правда, оно закрывается в восемь вечера. А в последнее воскресенье каждого месяца смотритель маяка готовит барбекю. Это всегда главное событие месяца. – Холландер засмеялся. – Больше никакой роскоши я вам здесь предложить не могу.
– Я ее и не ожидала, когда устраивалась на практику в тюрьму.
Холландер открыл сигарный ящик на столе.
– Гавану?
Она помотала головой.
Он потянулся к спичечному коробку.
– Вы ведь не против?
Ханна терпеть на могла суггестивных вопросов, но в первый рабочий день не хотелось производить плохое впечатление.
– Это ваш кабинет.
– Конечно – мой остров, мои правила. – Он сунул сигару в рот и выдохнул дым в потолок. – Поэтому мы не используем здесь такие понятия как тюрьма или колония. «Штайнфельз» – лечебно-исправительное заведение строгого режима, но мы называем его просто заведение. Мы особое исправительное учреждение тюремного типа. В отличие от других тюрем «Штайнфельз» находится не в земельном, а федеральном ведении. Наши сотрудники – бывшие профессиональные солдаты, которые получили психологическую подготовку и окончили школу пенитенциарной полиции. Здесь содержатся только преступники на грани невменяемости: педофилы, насильники, садисты, психопаты, все, что вашей душе
