никогда не сгорит. Сгорю я. Я сгораю.
Нужно собраться с мыслями, одеться и поехать к Вове, поехать к Маше и везде делать вид, что со мной всё нормально, что мне хорошо. В этот момент объявился капустняк: «Ты слабак, ничтожество. Надень еще одну маску и бегай от людей, как маленькая девочка. Ты никогда не изменишься, потому что даже не хочешь меняться. Еще одна маска, еще одна доза, еще одна…» Нужно было ехать к Вове и выбивать себе дозу. Мне уже нужно быть на месте, но решил проветриться и выбросить дурные мысли из тяжелой головы. Поэтому достал из коридора велосипед, а машину оставил возле дома. И это была моя роковая ошибка. На спущенных шинах я еще кое-как ехал, но из-за постоянного употребления уже после двух километров у меня потемнело в глазах, закружилась голова, зазвенело сердце и всё померкло. Пришлось слезть с велосипеда, точнее я упал на тротуар с вперёд вытянутыми руками. Из-за падения счесал руки, больно ударился грудью и повредил колено. На этот раз ушиб уже другую ногу. Перед глазами стояла черная пелена, от боли пылали ладони и щипал лоб. Мне стало тошно от этого, я повернулся лицом в землю и отдался забвению.
Мне снился маленький лесок, а поблизости находился большой пляж, солнце стояло еще высоко и своими лучами грело мои мягкие волосы. Я был мальчишкой лет четырнадцати и радостно побежал в сторону моря, перебирая маленькими ножками могучий, золотисто-горячий песок, но меня схватил за руку какой-то мужчина и повёл к себе. Позже я понял, что этим мужчиной оказался мой отец, который умер как раз, когда мне было четырнадцать лет. Папа взял меня на руки, я повернул голову в сторону моря и наблюдал, как от меня быстро отдаляется большое, серебристое море. Слышал звон чаек и непрекращающийся шум волн. Вода билась о камни на краю берега, и мне захотелось вырваться из объятий отца и убежать, но он силой отволок меня в какую-то черную комнату, усадил на стул и запер дверь. В этой комнате почувствовал страх, появилось ощущение, будто меня предали. Почему самый дорогой человек забрал меня от моря и оставил здесь в полном одиночестве? Куда он делся и что мне вообще делать? Я не мог подняться и дать себе ответ на эти вопросы, поэтому начал кричать. Я не понимал, от чего кричу – от боли, от обиды или ярости, но я кричал так, что этот крик дошёл к солнцу, к богу, но к сожалению, не к моему отцу. Полностью осознав, я поднял голову вверх и закричал что есть мочи: «Отец, вернись, отец!»
Внезапно глаза открылись и позже оказалось, что на мокром асфальте я провёл больше двух часов, а не несколько минут, как показалось изначально. Уже через десять минут вызывал такси, кое-как складывал велосипед в багажник и почти сразу приехал к Вове. Впервые за долгое время он жутко обматерил меня и приказал разбирать коробки в подсобке, а пока я их разбирал, мне несколько раз звонила моя Маша, но я был в таком убитом состоянии, что не хотел даже поднимать трубку. Из-за работы, которой меня наградил Вова, я не успел принять брамадол, чтобы успокоить свои нервы. После двух часов мучений он подошёл ко мне
