пнув подвернувшийся под ноги камень, Ярослав прошипел, словно ядовитый змей:
– Сволочь…
– Хочешь сказать, он воспользуется тем, что ты остался один?
– Ну и тупой же ты стал, Димка! – не выдержал Евсеев. – Это ж надо придумать – воспользуется! Да я голову могу на отсечение дать, что сегодняшняя казнь отца и братьев – Глебовых рук дело!
– Нет, все-таки как же он хитро придумал! – не унимался Ярослав. – Никому ведь никогда и в голову не придет обвинить Салтыкова в их смерти – приказ Годунова, и баста! Вот только одного Глеб не рассчитал: что меня в доме не будет. То-то он рвет и мечет нынче, – впервые за сегодняшний день улыбнулся Ярослав.
– Чему же ты радуешься? – глядя на улыбку друга, спросил Дмитрий. – Он ведь тебя теперь в покое не оставит.
«Нет, это я его в покое не оставлю», – подумал Евсеев, и все самое страшное, что только может скрываться в самых дальних уголках человеческой души, всколыхнулось в душе Ярослава. Однако, сумев пережить самое худшее, что только могло случиться, Евсееву не составило труда подавить злобу.
– Скрыться тебе нужно, вот что я скажу, – посоветовал другу Ефимов. – Пошли ко мне. Кажется, никто не знает, что мы с тобой знакомы.
– Пока не знает, – уточнил Ярослав.
– Если ты хоть иногда будешь со мной соглашаться и прислушиваться к моему мнению, то никто и не узнает, – слегка обиженно возразил ему Дмитрий.
– А как же твое многочисленное семейство? Не думаю, что оно будет в восторге от такого гостя.
– А ты думаешь, я тебя со своими сестрами знакомить иду? – рассмеялся Димка. – Вот уж не дождешься, я ведь тебя как облупленного знаю.
– Хочешь сказать, мне с лошадками придется обниматься? – и на этот раз рассмеялся Ярослав, который от привычного шутливого тона их бесед наконец пришел в себя.
– А ты хочешь сказать, – возразил Димка, – что у тебя есть выбор? – И, когда поравнялись с усадьбой, не удержавшись, добавил, – если будешь вести себя тихо, так и быть, к лошадкам и прочим тварям тебя не отправлю.
Однако, вопреки ожиданию Ярослава, Ефимов как будто и знать не знал, чья это усадьба, с равнодушным видом провел друга мимо. Завернувши за угол, Димка медленно шел вдоль высокого забора, примерно в середине остановился и, взявши из него ничем не отличавшуюся от других доску, вынул ее, затем взялся за другую, и через пару мгновений в заборе образовалась дыра, в которую с успехом могли пробраться люди и не отличавшиеся такой стройностью, как Ярослав и Дмитрий.
Нырнув в эту самую дыру, Ярослав оказался позади какой-то дворовой постройки, и из-за исходившего оттуда запаха Евсеев грешным делом и правда подумал, что Димка оставит ночевать его в конюшне. Однако Евсееву повезло: задами каких-то построек, незаметно, с другого входа, они пробрались в ту часть усадьбы, где обитала прислуга.
Не успев прикрыть дверь, Ефимов прямо-таки впихнул Ярослава в ближайшую каморку, где, как догадался Евсеев, обитала только одна служанка. Усадив Ярослава на лавку, Дмитрий с напряженным лицом замер
