не зная, где меня искать и как получше извести!»
Евсеев до сих пор удивлялся, что, всегда находя общий язык с родителем, в день смерти царевича Дмитрия его угораздило повздорить с отцом и налакаться у Димки. Ведь стоило тогда Ярославу проявить чуть меньше упрямства и не уйти из дому, как вместо трех Евсеевых повесили бы четверых.
Чудом оставшись в живых, Ярослав теперь менее всего хотел расставаться с жизнью, тем более, когда еще оставалась надежда – ведь где-то совсем рядом ждала его голубоглазая Елена, с родителями которой уже оговорен был день свадьбы…
Однако переживания этого ставшего для Ярослава роковым дня вскоре дали о себе знать, и в мыслях о милой сердцу Елене Ярослав наконец попался в цепкие объятья сна.
Димка, заботясь о друге, хотя и пообещал прийти, не стал беспокоить Ярослава, смекнув, что Евсееву необходимо отдохнуть, и решил появиться на следующее утро. Но случай распорядился иначе, и Ефимов увидел друга лишь к вечеру.
Ярослав, увидевший Дмитрия, с перекошенным лицом появившегося на пороге каморки, от всей души рассмеялся:
– Димка, ты что, жабу проглотил?
Но Димка ничего не ответил – застав Ярослава в хорошем настроении, он никак не мог решиться сообщить другу весть, которая вызвала на его лице столь выразительную гримасу, и Ярослав, не услышав от Ефимова ответной колкости, забеспокоился.
– Ну, что на этот раз? Говори напрямик, не томи, хуже все равно не будет… – с этими словами Ярослав, вплотную подойдя к Димке, наградил его одним из тех своих взглядов, под которым Ефимов всегда робел.
Дмитрий, зная, что Ярослав все еще смотрит на него, опустил глаза, чувствуя, что теперь ему не удастся отвертеться, собирался с силами.
Прекрасно зная, что Ярослав не спускает с него глаз, Димка наконец выдавил:
– Ну… э-э-э, знаешь, Елена Авдеева замуж выходит.
– Не может быть… Разве я не говорил, что в августе у нас свадьба? – смутился Ярослав, подумав, что перешел дорогу другу. – Вот уж не думал, что ты на нее тоже глаз положил.
От этих слов Ефимов покраснел еще больше, но решил довести дело до конца:
– Да нет, не я на нее глаз положил, а Сергей Салтыков.
От ставших теперь понятными Димкиных слов Ярослав изменился в лице.
– Елена? Авдеева? Ты ничего не путаешь?
– Нет, Ярыш, к сожалению, это так.
– Не может быть, у нас ведь и помолвка была, и с родителями ее все оговорено… – все еще не веря в сказанное, пытался отделаться от неприятной мысли Евсеев.
– Прости, что мне приходится тебя огорчать. Я сам сперва не поверил, а потом убедился в этом на собственной шкуре.
Васька Прохоров сказал мне, что к отцу Елены приходило несколько человек – просили руки Елены, и он, кажется, пока еще никому не ответил согласием, в надежде, что дочерью заинтересуется кто-нибудь получше.
– Ярыш, –
