style="font-size:15px;"> – К бою!
Вторая пулемётная очередь с берега прошлась по палубе и мостику, каким-то чудом никого не задев.
Носовое орудие, наведённое по вспышкам выстрелов, рявкнуло дважды, а когда миноносец развернулся на 90 градусов в сторону открытого моря, по невидимому врагу выстрелило и кормовое орудие. Продолжения обстрела со стороны турок не последовало: то ли стрелять не из чего стало, то ли некому.
«Жгучий» лёг на обратный курс и без дальнейших приключений вернулся в Батум.
Вскоре поступила команда о выдвижении флотского отряда для обстрела турецких позиций – предполагалось начало нашего наступления. Целый день на корабли грузили боезапас, а на следующее утро, ещё до рассвета, оба эсминца вышли в море и, держась почти у самого берега, вышли к расположению наших войск.
Сигнал с берега – и началась боевая работа! Открыли огонь изо всех орудий, осколочными и шрапнельными снарядами.
В бинокль Вадим видел, как наши штурмовые колонны спускались в долину. Со стороны противника забили орудия, открыв свои позиции. Уже не сверяясь с картой, Вадим, перейдя к дальномеру, давал координаты – и раз за разом снаряды «Жгучего» накрывали цели. Очень метко стреляли и с «Жаркого», и под прикрытием корабельного огня наши части продвигались всё дальше вперед. Турки, ведя редкий и неточный ответный огонь, начали отход. Через три часа наши войска захватили несколько высот, а миноносцы, двигаясь дальше вдоль побережья, продолжали обстреливать шрапнелью отходящих турок, не давая им нигде закрепиться.
Так продолжалось до вечера.
…Последствия контузии всё ещё сказывались: никогда прежде так не болела и не кружилась голова. «Хотя, – подумал Вадим, – никогда прежде не приходилось проводить целый день рядом с грохочущими орудиями…»
Николай Иванов
Как сие начиналось
– Вот вам и арьергард, Николай Алексеевич, – сказал полковник Кривицкий, устало кивнув в сторону неустроенного, точно на пожарище, бивуака «беспризорников»: солдат и унтер-офицеров, оставшихся без начала и попечения и прибившихся к полку. Из них самым старшим по званию был подпрапорщик лет на вид восемнадцати. А самым способным к командованию (это капитан Иванов понял, заглянув в расширенные глаза подпрапорщика на детском лице, запятнанном высохшей чужой кровью) был бог весть откуда взявшийся тут казачий вахмистр лет сорока, с бритым черепом, закрученными усами с рыжинкой и фамилией соответствующей – Борщ.
С ним капитан уже успел познакомиться: распорядительный и уживчивый во всех смыслах малоросс, способный, кажется, найти себе выгодную вакансию и в Воинстве Небесном, и в «чёртовом племени».
– Дадите увести обоз – всем по Георгию, – без особого вдохновения, привычно почти добавил полковник Кривицкий с выражением острого приступа мигрени на желчном лице и, глянув за пазуху расхристанной шинели капитана, уточнил: – По очередному.
«Офицерский»
