армий никоим образом не успеют на защиту столицы Османской империи, даже если оставят позиции в Месопотамии и на Кавказе в день высадки российского десанта и двинутся форсированным маршем через весь Анатолийский полуостров. Что Константинопольская гвардия – защитница Чаталджинских укрепленных линий – далеко ещё не восстановилась после смертельной зимы у Сарыкамыша.
Выслушал и сказал только:
– Алексеев не даст снять с австрийских и немецких фронтов ни четыре, ни даже одной дивизии. Сам знаешь, что там сейчас за обстановка.
– Но Энвер сразу же запросит помощи у своих союзников, – попытался возразить статский советник. – И ему не откажут: и немцы, и австрийцы понимают, что значит овладение Проливами. А значит, им станет не до наступления на восточных фронтах.
– Гладко было на бумаге… Нет, ни Верховный, ни Алексеев не пойдут на такой риск. Тем более что ни болгары в очередной раз, ни греки теперь – нам не друзья. А одни черноморцы…
Алексей Иванов помрачнел и с явным неудовольствием подтвердил:
– Увы, всё так. Бросать в бой одних черноморцев – это авантюра. События 18 марта[4] все изменили. Турки, сволочи, подняли голову – как же, остановили – то есть вовсю трубят, что победили, – британский флот! А он считался самым мощным оружием нашего времени! И на Галлиполи, если судить по количеству раненых, доставляемых союзниками в госпиталя на Лемнос и Мальту, турки дерутся отчаянно…
С лица Сергея Дмитриевича сошли все следы удовольствия от успеха какой-то дипломатической – а скорее всего, внутриполитической комбинации. С едва ли ни более мрачным, чем обычно, видом он подтвердил:
– Естественно, Энвер и Талаат приписали себе все заслуги. Ещё бы, 18 марта для них – спасение. До этого времени они никогда не чувствовали себя в безопасности, правили изо дня в день, затаив дыхание, – всё ждали если не восстания, то пинка от нового султана, а то и от низложенного, да живучего Абдул Хамида. А тут взлетели на гребень патриотической гордости.
– Даже более того, – невесело согласился статский советник. – Теперь они как бы символизируют самого турка. Или даже собственно ислам.
– А в турецком варианте, – подхватил Сазонов, – ещё и с жаждой мести паразитам-иноверцам и высокомерным иностранцам, которые доселе их поучали и помыкали ими…
– Пока что иностранцев особенно не трогают, даже англичан и французов. – Алексей Иванович был детально осведомлён обо всём, что происходит в Константинополе. – Чувствуют каким-то местом, что союзники могут победить в войне. Ограничились тем, что Талаат приказал снять все указатели и вывески на французском и реквизировал пару-тройку автомобилей в посольствах. А вот армян громят со всей восточной дикостью…
Сергей Дмитриевич печально покивал:
– Это совершенно не ново для Востока… и других диктатур. Будем справедливы:
В этот день сводный флот Англии и Франции оставил – за полшага до успеха – дальнейшие попытки пройти Дарданелльским проливом в Мраморное море и далее к Константинополю.
