ик!
– Ясно, спасибо. А вы кто?
– А… да, Кольку я ищу, Коль-ку!
– А фамилия у него есть?
– Ну, а как же! Есть. Фамилия есть точно, – мужчина помедлил, ожидая очередного прилива восторга от выпитого. Икнул вдругорядь и продолжил:
– Фамилия есть, но я её по-за-был!
– А кем он работает?
– Да этим, как его. В лесу!
– Понятно. А живёт где?
– Так здесь!
– Нет, здесь живём мы.
– Ну это же кордон?
– Несомненно! Кордон!
– Он, наверное, просто не на тот кордон попал. Пиво вмешалось в процесс,– услышала я спасительный голос мужа.
– Ты? Какое счастье! Случилось что?
– Просто, пришёл.
Внеурочное возвращение супруга всё расставило по своим местам. Поиски кордона и «Кольки» для гражданина было решено отложить.
Чуть утро разбавило небо молоком рассвета, стало ясно, что пора вставать. Оказалось, что ночной гость проснулся раньше нас и тихо ушёл. Честно говоря, было обидно. Не от того, что он ушёл, не попрощавшись. А потому, что не захватил с собой нашу собаку. С ним она обошлась намного миролюбивее, чем вела себя с нами.
Рипли стала порыкивать громче обычного, огрызалась и не уступала дорогу, если оказывалась помехой. Игнорировала любые просьбы и команды.
Когда поведение собаки совершенно вышло из-под контроля, стало небезопасно выходить во двор.
Неприятно находиться там, где исподлобья на тебя смотрит недоброжелательная крупная животина. Страшно стоять подле зверя, который отлично помнит сладкий вкус человеческой крови и точно знает, где находится твоя мягкая и хрупкая шея… Мы решили избавиться от собаки.
Муж ушёл точить топор, а я, повинуясь внезапно нахлынувшему чувству сострадания, вытолкала собаку за ворота и, отпихивая в сторону леса, стала шептать ей на ухо: «Беги! Он тебя убьет! Беги же! Беги!!!» Слёзы вымочили мне щёку, воротник… А когда несколько слезинок попало собаке на морду, та брезгливо чихнула, отстранилась, равнодушно обошла меня стороной и вошла во двор… И уже не вышла с него никогда…
Книга о невкусной и нездоровой пище
…пойду глотать большими кусками
мармелад тумана…
Работа на станции считалась несложной, скудно оплачиваемой и не предусматривала никаких выходных и отпусков. Жильё числилось служебным, электричество – бесплатным и условно существующим. Столбы, которые направляли провода от нашего кордона до ближайшей линии электропередач, стояли так близко к лесу, что часто воображали себя его частью и так же, как деревья, ломаясь, падали, обрывая тонкую нить проводов, связывавших нас с цивилизованным миром.
В доме стояла рация, и когда сквозь простуженное дыхание эфира раздавалось: «Беркут-10, ответьте!» – мы знали, что это вызывают нас. Впрочем, если ночной ветер
