style="font-size:15px;"> Фактически с этого дня Николай и Александрин переселились в Зимний дворец, но дети продолжали оставаться в Аничковом дворце. 3 декабря 1825 г. Александра Федоровна записала в дневнике: «Какие решающие дни! Я уже грущу при мысли о том, что мы больше не сможем жить в нашем доме, где мне придется покинуть мой милый кабинет, что наша прекрасная частная жизнь должна окончиться. Мы были так тесно связаны друг с другом, мы так неизменно делили друг с другом все наши горести, печали и заботы! Ах, это горе, эта боль в сердце – она все не прекращается, не прекращается также и тревога, ожидание этого неизбежного будущего!…Мой жребий все же прекрасен. Я буду и на троне только его подругой! И в этом для меня все!»[169].
К началу декабря Николай Павлович и Александра Федоровна фактически переехали на жительство в Зимний дворец, бывая у себя в Аничковом только наездами. Так, в воскресенье 6 декабря 1825 г. Александра Федоровна писала: «Сейчас 7 часов; мы вернулись из нашего дома, где мы спали в течение получаса в моем милом кабинете на старом…[неразб.]. Отдых Николая был, однако, скоро прерван. В дальнейшем это будет повторяться все чаще и чаще»[170].
12 декабря 1825 г. великая княгиня Александра Федоровна впервые ощутила себя императрицей. Она писала в дневнике: «Итак, впервые пишу в этом дневнике как императрица. Мой Николай возвратился и стал передо мною на колени, чтобы первым приветствовать меня как императрицу. Константин не хочет дать манифеста и остается при старом решении, так что манифест должен быть дан Николаем»[171]. В этот день после обеда императорская чета нашла несколько минут, чтобы съездить в Аничков дворец к детям. Там в маленьком кабинете Александра Федоровна, уже знавшая и судьбу Петра III, и судьбу Павла I, молилась за мужа…
Днем 13 декабря императорская чета вновь сумела заехать в Аничков дворец, для того чтобы повидать детей и пообедать с ними. Ночевали супруги одни, уже в Зимнем дворце, и там, ночью, когда императрица осталась одна, она «плакала в своем маленьком кабинете, ко мне вошел Николай, стал на колени, молился Богу и заклинал меня обещать ему мужественно перенести все, что может еще произойти. „Неизвестно, что ожидает нас. Обещай мне проявить мужество, и если придется умереть, – умереть с честью“»[172]. Они прекрасно осознавали, что угроза насильственной смерти вполне реальна, что прежняя жизнь закончилась, но не знали, что их ждет на следующий день…
14 декабря 1825 г. Николай I отправил своего адъютанта А.А. Кавелина в Аничков для того, чтобы немедленно перевезти детей в Зимний дворец. Великая княгиня Ольга Николаевна, вспоминала: «14 декабря мы покинули Аничков дворец, чтобы переехать в Зимний, входы которого можно было лучше защищать в случае опасности. Я вспоминаю, что в тот день мы остались без еды, вспоминаю озадаченные лица людей, празднично одетых, наполнявших коридоры, Бабушку с сильно покрасневшими щеками»[173].
Примечательно, что сначала из Аничкова в Зимний дворец перевезли трех дочерей
Из дневника императрицы Александры Федоровны (27 ноября 1825-13 (25) июля 1826).
Там же.
Там же.
Из дневника императрицы Александры Федоровны (27 ноября 1825-13 (25) июля 1826).
Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны 1825–1846. Электронная версия.
