и притвориться маленькой девочкой, у которой жизнь еще не пошла под откос. Отец подхватил меня на руки, и я вдыхаю его запах, похожий на этот, но я не маленькая девочка, и меня несет не отец, а Рэн.
Я провожу рукой по лицу. Приятное воспоминание об отце доставляет мне не больше радости, чем увиденное кровавое месиво в той комнате.
– Поставь меня.
Я готова к тому, что Рэн откажется, но он останавливается и опускает мои ноги на землю. Мы на самом верху лестницы, и Рэн не отходит далеко. Его спокойствие одновременно обнадеживает и ужасает.
– Лучше? – тихо интересуется он.
Я не знаю.
– Та кровь настоящая?
– Вполне, – отвечает Рэн, и его лицо темнеет. – Вы отказались от охраны, помните?
– Поверь, я уже жалею об этом. – Я все еще переживаю, что меня стошнит на бархатный ковер. – Ты знал, что она там была?
– Конечно. – Рэн делает паузу. – Я обычно отправляю Грея, чтобы он запер двери, но с тех пор, как вы прибыли, мы были несколько заняты.
Это был довольно язвительный комментарий, но мои мысли смешиваются, пока я пытаюсь найти всему этому объяснение. Кровь была яркой, свежей и настоящей.
– Кто-то ранен?
– Нет, миледи. По крайней мере, не так, как вы думаете.
Я смотрю на Рэна:
– А как же тогда?
Выражение его лица трудно описать.
– Этот этаж – не место для слабого желудка. Можете идти?
– Могу. – Я хватаюсь за перила и делаю шаг вниз.
Мои пальцы дрожат из-за остатков адреналина. Я чувствую себя дерганой и неуравновешенной.
Рэн шагает рядом со мной в абсолютно беззаботной манере. Он настолько расслаблен, что я начинаю сомневаться в себе и думать, не показалось ли мне все это.
Мы доходим до лестничной площадки, и я поворачиваю, готовая направиться к себе в комнату, но Рэн идет дальше вниз.
– Пойдемте, – говорит он, указывая рукой направление. – В кухнях ничего пугающего нет.
У меня нет абсолютно никакого аппетита после увиденного в той комнате, но я все равно следую за ним. Он может поесть. Мне же нужна информация.
– Так это сотворило чудовище? – шепотом спрашиваю я. – Оно здесь?
– Нет. Кровь в той комнате – то еще зрелище, но в конечном счете по ее поводу не стоит беспокоиться. – Рэн погружается во мрак, не оставляя мне ничего другого, как следовать за ним.
Я стараюсь поспевать. После лестницы начинается сумрачный коридор, освещенный дрожащими огнями. Я чувствую теплый запах муки и дрожжей. Мне следовало изначально выбрать этот путь.
– Так кровь – это часть проклятия? – шепчу я.
Рэн поворачивается и разводит руками. Выражение его лица скептическое.
– Все, что вы видите, – часть проклятия.
Я не решаюсь спросить про его погибшую семью. У меня никак не получается сопоставить свежую кровь и людей, умерших много сезонов назад.
