ребят, – поздоровался Денни. – Странный денек, да?
– Самый странный, – сказала я.
Возможно, самым странным было стоять с этой троицей. Мы были чудной компанией, которая не имела почти ничего общего. Иден была старше нас на год. И до стрельбы мы все тусовались в совсем разных кругах. Но я могла находиться рядом только с этими людьми и ощущала себя частью только этой компании.
Эшли окончила школу в мае, доучившись в больнице и на дому. Тем утром она отправила всем нам сообщение, пожелала удачи и сказала, что можем ей звонить. Интересно, чувствовала ли она себя одинокой, хотела бы оказаться здесь с нами, а не смотреть новостные отрывки нашего возвращения в школу? А возможно, она была рада, что никогда сюда не вернется. Интересно, а что бы чувствовала я, окажись в ситуации, когда мне, единственной из всех, не надо возвращаться в школу.
Точнее, не единственной.
Я осмотрелась в поисках вспышки сине-черных волос или рюкзака с черепами.
– Кого ищешь? – спросил Майлс.
– Келли, – ответила я.
– Келли Гейнор? – уточнила Иден. – Ты разве не слышала?
– Не слышала что?
– Она переехала. – Иден убрала руку от волос и принялась ковырять ногти. – Вся ее семья. Бабушка видела, как они несколько дней назад загружали вещи в фургон, перед их домом табличка «Продается».
– Что? – Вопрос прозвучал, словно кашель. Мое горло вдруг сжалось. Как бывает после укуса пчелы, пока мама не вколет эпипен [4]. Я постаралась дышать, но раздался звонок, резкий и громкий, заставивший всех нас подпрыгнуть от испуга. И легче совсем не стало.
Мимо по кабинетам устремился рой учеников, и я схватила Иден за руку. Она дернулась, сжалась. Но мы обе быстро пробормотали извинения.
Никому из нас не нравилось, когда его касаются без предупреждения, даже друзья. Тогда было еще хуже. Любое внезапное движение казалось угрозой. Нам всем пришлось научиться быть осторожными друг с другом.
Когда звонок затих, мне удалось выдавить несколько слов.
– Келли… Келли?..
– Она уехала.
Позже, на собрании, директор не стал говорить о новой политике нулевой терпимости к насилию. Или о гражданских исках, поданных против школы. Он сосредоточился на единственном позитивном, что смог найти.
Он сказал, что, к удивлению школьного совета, в старшую школу вернулись все бывшие девятиклассники, десятиклассники и одиннадцатиклассники, а наш новый девятый класс стал самым большим в истории школы. Он сказал, мы все вернулись в нашу школу. Он сказал, мы не позволим победить страху или ненависти. Он сказал, это – наш дом.
Но вот о чем он умолчал: вернулись почти все ученики.
Все, кроме одного.
Я провожу много времени в Интернете, читая про убийство. Это нечто вроде хобби. Или привычки.
Началось
EpiPen (
