если кого-то хотелось устранить, то есть принуждали к совершению подлости, действовали по принципу: был бы человек, а статья найдётся.
Обвинения придумывались следователями, поэтому обвиняемые не всегда могли вспомнить, какие именно показания они подписали под пытками. Заучивать собственные показания, чтобы не сбиться во всём том вздоре, который нафантазировали следователи, – какая правдивая и страшная деталь, точно характеризующая методы ведения следствия.
Меры жестокого физического и психического воздействия, скудное тюремное питание или его полное отсутствие, включая и воду, лишение сна на несколько суток, заключение в холодный карцер без нормальной одежды, стояние в ледяной воде, страшные пытки, что некоторые сходили с ума, иные кончали жизнь самоубийством, чтобы не терпеть эти муки, угрозы, что члены их семьи будут подвергнуты таким же пыткам, мутили разум, выбивали дух у арестованных, доводили до готовности подписать любые показания. Потом на суде или по прошествии времени многие арестованные сами удивлялись, как они могли подписать такие показания-самооговоры. Главным для следователя было добиться у арестованного собственного признания его вины, и это было достаточным условием, чтобы арестант получил длительный срок заключения или расстрел. Бывали случаи, когда следователи давали подписывать арестованным чистые листы бумаги, а потом вписывали в них всё, что хотели.
Доносы и, тем более, самооговоры убедительными доказательствами не являются. Во многих делах имеются выступления подсудимых на суде, где они пытались отказаться от своих показаний, объясняя, что они даны под пытками. Но тогда это не принималось во внимание.
Вот что пишет французский писатель и философ XVI века М. Монтень про использование пыток: «Изобретение пыток – опасное изобретение, и мне сдаётся, что это скорее испытание терпения, чем испытание истины. Действительно, почему боль заставит меня скорее признать то, что есть, чем то, чего нет? И наоборот, если человек, не совершавший того, в чём его обвиняют, достаточно терпелив, чтобы вынести эти мучения, то почему человек, совершивший это дело, не будет столько же терпелив, зная, что его ждёт такая щедрая награда, как жизнь. […]
Чего только не наговорит человек на себя, чего он только не сделает, лишь бы избежать этих ужасных мук? Вот почему бывает, что тот, кого судья пытал, чтобы не погубить невинного, погибает и невинным и замученным пыткой. Сотни тысяч людей возводили на себя ложные обвинения.
И тем не менее говорят, что это наименьшее из зол, изобретённых человеческой слабостью! Я, однако, нахожу пытку средством крайне бесчеловечным и совершенно бесполезным. Многие народы, менее варварские в этом отношении, чем греки и римляне, называющие их варварами, считают отвратительной жестокостью терзать и мучить человека, в преступлении которого вы ещё не уверены. Чем он ответствен за ваше незнание? Разве это справедливо, что вы, не желая
