любитель сивухи.
Дерек раскрыл папку на месте подписей тех, кто вел дело, развернул ее к полицейскому и попросил:
– Укажите, где ваша подпись, господин Мавгалли. Будьте любезны.
Полицейский прищурился и ткнул толстым пальцем в одну из закорючек. Палец был отвратительным – с заусенцами, грязью под неровно обстриженным ногтем – и, когда этот палец захрустел и сломался в его ладони, Дерек испытал острое, почти физиологическое удовольствие, даже в паху сладко заныло.
Мавгалли рухнул на колени возле стола и тоненько завыл, прижимая к груди покалеченную руку. По запястью бойко струилась кровь, а сквозь вспоротую плоть торчали белые обломки кости – со своего места Дерек не видел их, но знал, что они есть. Коллеги несчастного Мавгалли дружно вытянулись во фрунт, и их взгляды стали оловянными. Ни следа мысли, только слепая готовность подчиняться.
Вот теперь их накрыло правильным страхом – тем, который не парализует, а заставляет действовать.
– Господа, если вы собственноручно расписываетесь в своем непрофессионализме, то я так же собственноручно сломаю вам пальцы, – с прежней сладкой вежливостью сказал Дерек и добавил: – Для начала. По опыту я знаю: когда дело валят на упырей, русалок, Царя Небесного – это значит, что дело и не открывали. Что вы трясетесь от страха, словно какая-нибудь кухарка, а вашу работу должен делать, пожалуй, как раз Царь Небесный. А вы, трусливые уроды, будете напиваться!
– Страшно же, господин старший советник, – пискнули из угла. Туда забился самый молодой полицейский, огненно-рыжий, с широко распахнутыми голубыми глазами. – Господь свидетель, ужас неописуемый.
– Ваша фамилия? – спросил Дерек, не глядя в сторону рыжего.
– Гресян, господин старший советник.
– Идите сюда, Гресян.
Рыжий послушно вышел из-за расступившихся коллег и оттеснил воющего Мавгалли от стола.
– Вы лично видели убитых девушек? – поинтересовался Дерек, задумчиво поигрывая обгрызенным пером, которое машинально взял с подставки.
Действительно, глухомань – писать нормально и то нечем.
– Так точно. Белые все, лежат в чем мать родила, а на руке, – Гресян задрал голубой форменный рукав чуть ли не до плеча и потыкал пальцем в запястье, – вот тут… след от зубов! И двери закрыты изнутри, и следов нет. И собаки воют и скулят… ну вон как Мавгалли примерно. Я им: «След!» А они воют.
Кто-то нервно хихикнул. Дерек скользнул по собравшимся тяжелым равнодушным взглядом, и полицейские вытянулись во фрунт еще старательнее.
– Даю вам час, – произнес Дерек. – Вновь опрашиваете родственников, соседей, всех, кто мог что-то видеть и слышать. С отчетом – ко мне. И если в отчете снова будут ссылки на нечистую силу, каждый лишится пальца. Потому что на службе надо не в носу ковырять, а дело делать.
– Простите, господин старший советник. – Гресян испугался до того, что даже осмелел настолько,
