искала надежного «папика».
Так сложилось, что очередной Светкин «папик» неожиданно умер от восьми пулевых ранений в разные части тела. После этой невосполнимой утраты ушлая не по годам Светлана начала остро ощущать нехватку финансов. Новая соседка по площадке нравилась Эдику, но он всё не решался завязать с ней разговор, а тут «удача» – у Светы заел ключ в дверях. Утром они проснулись в объятиях друг друга, переполненные самыми романтическими чувствами. Накануне свадьбы Света исчезла, прихватив с собой его деньги и семейные драгоценности. С горя Эдик плотно подсел на наркотики. Забыть Свету ему не удалось, а от наркоты отказываться не захотел. В судьбу опустившегося племянника вмешался родной дядя. Суровый офицер запаса привел его в чувство болезненным, но действенным способом. А уже после профилактической обработки пристроил Эдика в больницу медбратом («Для полного вразумления жизни, салага!»), подчеркнув, что у племяши на выбор есть только два варианта: дядин хук слева или та же неприятность, но уже справа.
Продолжая отматывать жизнь Эдика, словно кинопленку, Юрчик параллельно наблюдал за его дядей и всеми сотнями людей, с которыми они пересекались по ходу своих жизней. К своему удивлению, Юрчик с легкостью стал расширять круг наблюдаемых, достигнув предела в семь миллиардов шестьсот тридцать пять тысяч девятьсот сорок семь современников Эдика, а также вглубь веков, к корням их генеалогических древ.
– Вот оно, правило пяти рукопожатий, – улыбнулся Юрчик, позабыв о ногах Эдика на своей груди. – Аж дух захватывает! – засмеялся восторженно, но его снова проигнорировали. – Интересно, смогу ли я увидеть Адама и Еву? – подумал Юрчик, ныряя в генеалогию всех живших когда-либо на земле людей.
Резкая острая боль в виске вернула Юру из глубины веков к двум современникам в лице рукожопых санитаров, которые стукнули его головой о дверной косяк, когда вытаскивали из автомобиля.
– Больно, уроды! Можно поаккуратнее?! – возмущенно зашипел Юрчик.
Санитары, не обращая внимания на оскорбления, потащили Юру в одноэтажное здание без вывесок.
В просторном зале стояло шесть цементных столов. На одном из них лежал в неестественной позе мотоциклист в защитном костюме и лопнувшем шлеме.
– Вы зачем меня в морг привезли? Я же живой! – орал Юрчик, но на него по-прежнему никто не реагировал. – Вы чё, оглохли?! Алё, чуваки, везите меня в больницу! Кретины! Человеку плохо! Спасите! Люди, ау! Я тут, я живой!
Санитары бросили Юру на цементный стол и, забрав свой брезент, ушли. Юрчик изо всех сил пытался встать или хотя бы сесть, поднять руку, пошевелить пальцем…
– Охренеть, у меня, кажется, сломан позвоночник! О нет, только не это! Все думают, что я умер. Меня же так могут похоронить заживо! – с ужасом закричал Юрчик во все горло, а потом перепуганно застонал: – Мамочка!
МАМА
Узнав о смерти сына, Вера потеряла сознание.
– Он ведь звонил
