за него, – попросила она с полными слез глазами.
– Да помолюсь, куда ж мне деться, – недовольно пробурчал отец Георгий. – Но главное, запомни: за самоубийцу нельзя молится в храме, ни свечки ставить, ни молебны заказывать. Где хошь молись, но не в храме.
– Почему? – мать достала из упаковки бумажную салфетку, приготовившись ее использовать.
– Навредить ему можешь, – вздохнул священник. – Не надо.
Вера растеряно кивнула с благодарностью старому священнику и, пройдясь по храму, села на скамейку, остановив свой взгляд на иконе Льва Оптинского.
ПОСЛЕ СМЕРТИ
– Ау, люди! Кто-то меня слышит? Здесь кто-нибудь есть?
Он замолчал, прислушиваясь к тишине. Голова раскалывалась, шея горела, сломанная нога пульсировала, в животе жгло огнем, зудела спина, которую Юрчик никак не мог почесать, а привкус тухлой рыбы во рту усилился.
– Наконец-то ты заткнулся, – прозвучал приятный голос с хрипотцой.
Юрчик взволнованно огляделся по сторонам своим непривычно суженным зрением в полглаза.
– Кто здесь?
В дальнем углу он заметил макушку в красной бондане, из-под которой выбился светлый локон. Увидеть всего владельца банданы Юрчик не мог, так как его взгляд просто не опускался ниже.
– Я, – засмеялся тот же приятный голос, и бандана затряслась, потащив за собою локон.
Юрчик напрягся, пытаясь опустить взгляд на лицо Красной Банданы, в его голове что-то хрустнуло. Он вздрогнул, и в один момент прожектор зрения развалился до сферического видения. От неожиданности Юрчик вскрикнул, а потом потрясенно застонал.
– Афигеть!
Все триста шестьдесят градусов были перед ним, как на ладони. В дальнем углу Юрчик увидел симпатичную блондинку. Она сидела на столе возле трупа мотоциклиста и болтала ногами в стильных ковбойских полусапожках.
«Девушка из рекламы чипсов, – подумал Юрчик. – Двадцать три, двадцать пять…»
– Двадцать четыре, – уточнила она и, легко спрыгнув со стола, подошла к Юре.
Куртка косуха, потертые джинсы, красная бандана, пирсинг, татуировки, ковбойские полусапожки.
– Фух, хоть кто-то меня слышит, – обрадовался Юрчик, разглядывая девушку.
– Странный ты, – улыбнулась она. – Ни то ни се. Впервые такого вижу.
– Звучит, как приговор.
– Без обид, чувак. Ты реально редкий экземпляр, ничего подобного не встречала. Кстати, я Энджел, – блондинка протянула ему руку для пожатия.
– У меня по ходу тело парализованное, так что можешь просто почесать мне ушко, – грустно улыбнулся Юрчик.
– Ага, в следующей жизни.
– Договорились! Энджел – это, значит, иностранка?
– Ага, из Лос-Анджелеса, Америка. Мы с Сержем кругосветку катали, но пьяный таксист зафиналил нас в этой дыре, – вздохнула она, кивнув головой на скомканное тело мотоциклиста.
– Мои
