с ним. Поговорив с «офицером», он убедился, что это интеллигентный человек, стремящийся заниматься литературным трудом, не замышляющий ничего плохого против красных, и распорядился не трогать его. Это важно постольку, поскольку белых тогда, как я понимаю, арестовывали и расстреливали. Я не помню, чтобы отец упоминал в связи с М. А. Булгаковым писателя Ю. Л. Слезкина, а также тот факт, что они оба работали под его началом во Владикавказе.
Э. Л. и Р. И. Бобровы вспоминали о рассказе Б. Е. Этингофа спустя 53 года в августе 2007 г., однако в их пересказе содержатся конкретные и важные детали:
В 1950-х гг. Е. Ф. Никитина организовала на своей даче в Гудауте литературные вечера, подобные московским субботникам, собирая местную интеллигенцию – врачей, учителей. В октябре 1954 г. в присутствии многочисленных гостей Е. Ф. Никитиной Б. Е. Этингоф рассказывал там об обстоятельствах владикавказского эпизода. Ему доложили, что в городе обнаружено «белогвардейское гнездо», все участники которого арестованы местной ЧК и сидят в тюрьме (?). При этом Б. Е. Этингофу сообщили, что один (?) из задержанных имеет отношение к литературному труду. Затем к нему на допрос привели этого человека, который и оказался М. А. Булгаковым. Они поговорили, М. А. Булгаков рассказал о том, что бежал из Киева, что у Деникина в боевых действиях участия не принимал, а был лишь врачом, и что интересы его ко времени весны 1920 г. сосредоточены уже в сфере литературной деятельности. В ходе беседы Б. Е. Этингоф убедился в его обширных познаниях, касающихся русской (?) литературы, и велел освободить.
Сохранилось также переложение рассказа Б. Е. Этингофа о том же эпизоде еще в одной версии Е. Ф. Никитиной – в машинописной записи ее лекции о М. А. Булгакове от 10.01.69. Этот рассказ гораздо более подробный и, как представляется, более достоверный, чем версия, опубликованная М. О. Чудаковой со слов журналиста В. М. Захарова. По словам Е. Ф. Никитиной, Б. Е. Этингоф сам выступал на одном из субботников и сообщал об аресте красными не только М. А. Булгакова, но и Ю. Л. Слезкина весной 1920 г. во Владикавказе. Когда состоялся этот субботник с рассказом Б. Е. Этингофа: до Второй мировой войны или после нее, из повествования Е. Ф. Никитиной не ясно. Может быть, она называет заседанием какой-то из вечеров в Гудауте 1950-х годов. Возможно, Э. Л. и Р. И. Бобровы описали аналогичный или даже тот самый вечер:
У нас на одном из заседаний рассказал один из бывших членов правительства на юге, когда там были меньшевики: наши товарищи работали в очень сложных условиях и особенно вели борьбу с теми, кто работал в литературном полужурнале, полугазете «Осваг». В этом журнале было непристойно участвовать, но некоторые писатели иногда попадались. Было выпущено объявление, что этих писателей надо уничтожать, так как участие в этом журнале было доказательством их абсолютной несоветскости. И вот однажды, – рассказывает этот товарищ – ему прислали список участников «Освага». Там были две фамилии: Юрий Слезкин и Михаил Булгаков. У обоих были помещены рассказы. Этот товарищ просил, чтобы к нему привели этих двух заключенных. Назавтра они должны были перестать существовать. Пришел Ю. Слезкин,
