постижение запредельного – откровение, дар, но не результат скрупулёзного исследования. Какой-то смысл в этом есть, но исключительно редко случается, чтобы кто-нибудь получал этот дар безо всяких усилий со своей стороны. Стремление, воля, необходимость постижения окончательной истины должны в нём присутствовать всё равно, а это – причина и стимул мышления.
Разумеется, даже сложнейшие умопостроения ни к чему хорошему не ведут, если происходят из разума, погружённого лишь в этот мир и не захваченного, а то и вообще не затронутого ветром иных горизонтов. Но запредельное раскрывается когда хочет и кому хочет, и вряд ли возможно как-то добиться его либо избавиться от него. Как и талант: он либо есть и от него не уйти даже тем, кто проклинает его, ведь оный нередко, даже обычно, ввергает в бездну страданий, либо таланта нет вовсе, и тогда его не призвать. Это не значит, конечно, что со своей стороны мы не можем сделать вообще ничего и усилия, размышления, диалектика, здравый смысл потому не нужны: если наша душа всё же причастна к иному, должна быть возможность эту причастность как-то раскрыть. Разум как раз для того-то и нужен, однако оправдывает себя лишь когда следует интуиции этой причастности. Ведь даже разрушить уверенность в собственном знании, рассеять невежество – значительный шаг.
Если обычный рассудок служит сугубо стихии земли, конструирует форму, незыблемость, определённость, то разум свободный, подвижный в стихии воды, воздуха и огня, размыкает иные пределы, причём за границами всяких стихий, даже себя самого.
Сложная философия, интересная мысль, поэтическая строфа или необъяснимый догмат важны не сами по себе, но исключительно тем, что с их помощью может открыться иная реальность, просто реальность.
О происхождении времени и, соответственно, мира
Время, течение времени возможно лишь при наличии изменяющегося мира, а также того, кто способен его воспринимать. Без воспринимающего и воспринимаемого, мыслителя и мыслимого, субъекта и объекта времени нет. Рассуждающие об объективом мире как о независимом от сознания и способном существовать и без него, говорят ни о чём, так как при отсутствии воспринимающего нет и внешнего мира, ведь ни сам этот мир, ни кто-то другой не знают о нём ничего. Это всё равно что наделять самостоятельным бытием сон, отделённый от сновидца. Но даже если и допустить существование материального мира, в котором нет ни единого проблеска сознания, в нём невозможно течение времени, так как просто некому его фиксировать, сознавать, ощущать. Без сравнения положения тел в настоящем мгновении с положением тел во мгновении предыдущем – то есть без участия памяти, разума – времени нет. Также нет времени и для чистого субъекта внеположного миру, так как без мира нет ни тел, ни движения, ни перемен и нечего сравнивать, измерять, воспринимать. То есть время возникает именно там, где возникает мыслитель и мыслимое, – оно появляется вместе с ними, сопутствует им. Изначальна ли двоица мыслитель и мыслимое или же что-то существует
