некрашеные лица,на белесость голых спин.
Ветер крепнет. Гул прибоя.
Остывающий песок.
Ты и я. И мы с тобою —
от любви на волосок.
В полете
Пожелай мне удачной посадки,
помолись обо мне не спеша.
Я уверен: все будет в порядке,
если будет в порядке душа.
Если сердце в груди равномерно
отбивает уверенный такт,
будь спокойна – я жив. Это верно,
как годами проверенный факт.
Я лечу! И не надо сомнений.
Надо мной бесконечная высь.
В крайнем случае… – это мгновенье.
Так что, все ж, не забудь, помолись.
«Не заставляй меня любить…»
Не заставляй меня любить
сильней, чем я могу.
Поверь, непросто это – быть
перед тобой в долгу.
Меня напрасно не вини
во всех земных грехах.
Они давно погребены
в раскаянных стихах.
Теперь считаться не резон —
кто прав, кто виноват…
Вблизи маячит горизонт
и ангелы трубят.
Возможно, возвестят с небес
всеобщую беду…
И я – единственный! – к тебе
на выручку приду.
«Моя Муза сегодня дежурит по огороду…»
Моя Муза сегодня дежурит по огороду:
перед сном она укутывает огурцы.
Половина из них выжила в непогоду,
остальные, как видно, уже не жильцы.
Укрывает их пленкой – легчайшей, как воздух,
наклоняется заботливо к самой земле…
Я отчетливо вижу, хотя уже поздно,
ее профиль знакомый в оконном стекле.
Моя Муза сегодня ко мне безучастна,
ей безделье мое явно не по нутру…
А я, весь – такой отверженный и несчастный —
с любовью в окно на нее смотрю.
Внукам
Нас к ним тянет не столько со скуки,
(хоть скучаем, заочно любя),
сколько наши любимые внуки нам,
далеких, напомнят – себя.
Те же хитрости, те же ужимки,
безобидная детская ложь…
Скачут внуки по мне, как пружинки…
Я на них и взаправду похож.
«Когда в душе переполох…»
Не позволяй душе лениться.
Когда в душе переполох —
и с каждым годом все сильнее, —
не дай застать себя врасплох
тем, кто охотится за нею.
Перед душой не лебези —
чем строже с ней, тем больше толка.
Полезным делом нагрузи,
пусть трудится она, как пчелка.
Не позволяй душе хандрить,
ей отмени режим постельный.
Грусть для нее почти смертельна
и может душу погубить.
«Все, к сожаленью, становится прошлым…»
Все, к сожаленью, становится прошлым,
реки одни лишь не катятся вспять.
Что тяготиться никчемною ношей —
было
