мы плотно позавтракали и, собравшись, отправились в путь.
В Памье не заезжали, обогнули его стороной и к вечеру добрались до Фуа, главного города одноименного графства в живописной долине реки; через него, помимо Арьежа, протекала еще одна речка поменьше, под названием Лабуиш.
Так как город находился в предгорьях, отсюда хорошо просматривались и сами горы, теряющие свои заснеженные вершины в облаках, и глубокие долины с блестевшими как серебро горными речушками и водопадами.
Замок Фуа показался задолго до самого города, так как расположился на высокой скале и казался полностью неприступной твердыней.
Тук, покопавшись в своей памяти, заявил, что его так и не смогли захватить во время Альбигойских войн, как предводитель крестоносцев Симон де Монфор со своим войском ни старался. В итоге последствия нашествия крестоносцев для графства Фуа оказались не столь фатальны, как для их соседей – графов Тулузы.
Я так и не смог понять, какого хрена именно крестоносцы штурмовали Фуа, вроде магометан и всяких остальных нехристей поблизости в описываемое время не водилось, но переспрашивать не стал.
А замок… замок воистину поражал своим величием и неприступностью.
Как ни старался, так и не получилось мне представить, как его вообще можно штурмовать. Совсем небольшой гарнизон играючи сдержит и сбросит со стен вдесятеро большее войско.
Узкая дорога вела серпантином по скале к главным воротам, на всем протяжении полностью открытая для обстрела со стен. А три главные башни – две в плане квадратные и одна круглая повыше, – даже если бы стены взяли, оставались бы еще неприступны.
Заметил, что большой круглый донжон был почти современной постройки. Камень еще не успел потемнеть, да и стиль строения очень отличался.
– Монсьор, не припоминаете, на какие денежки конт Гастон Третий Феб построил этот донжон? – Тук показал рукой на круглую башню.
Я изобразил мыслительный процесс (хотя припоминать было нечего, клятый бастард на этот счет не оставил абсолютно никаких воспоминаний) и посетовал:
– Нет, Тук. Я уже смирился с тем, что потерял большую часть своей памяти. Ну и на какие?
– На деньги вашей семьи, ваша милость. – Тук произнес эту фразу деликатно, даже с сожалением, очевидно опасаясь моего гнева.
– Как это получилось?
– Точно не припомню… Кажись, в тысяча триста шестьдесят втором году, если память мне не изменяет, война была между родом Фуа и родом Арманьяк. В том же году, в битве при Ломаке, вашего прадеда вместе со всеми его вельможами и взял в плен Гастон. Кстати, в этом замке и содержал, пока выкуп не выплатили. Вот на эти деньги он замок и достроил.
– Но ты откуда все это все знаешь? – удивился я. – Опять читал где-то?
– Да, монсьор, – довольно улыбнулся Тук. – Вот память у меня такая особенная. Что раз прочитал, уже даже булавой из башки не выбьешь.
– Силен. А может, попробуем все-таки выбить? Булавы, правда, нет, так я тебя камнем по башке трахну, – съехидничал я.
– Не-э-эт. Не надо,
