сосульки давно не стриженных волос.
В трех шагах позади мальчика так же независимо и молчаливо шла старая женщина. Сухая, рослая, в беретике.
Тропинка привела к мутной луже посреди травы. Это была, видимо, постоянная лужа, через нее перекинули сходню – две доски с поперечными брусками. Мальчик решительно ступил на доски, они хлопнули, вода выплеснулась из щели и забрызгала кеды.
Бесцветно-ровным голосом, но отчетливо женщина сказала:
– Промочишь обувь и носки, а запасных у тебя нет.
Худые лопатки мальчика шевельнулись под выцветшей, в бело-розовую клетку рубашкой. Это неуловимое движение стоило нескольких фраз: «Зачем говорить чепуху – какие-то несколько капель; и вообще я как-нибудь сам о себе позабочусь; я же понимаю, что дело не в брызгах, а просто вам надо что-то сказать, потому что идти вот так и молчать вам тошно; но уж если кто-то виноват в этом, то никак не я…»
Перешли лужу, и спутница мальчика заговорила опять:
– Все-таки я не понимаю, почему ты не взял чемодан с вещами…
Не обернувшись, но оч-чень вежливо мальчик сказал:
– Ведь я же объяснил, Анна Яковлевна: я оставил чемодан в залог за испорченные часы.
– В конце концов, это просто нелепо… Ты ставишь меня перед своими родителями в двусмысленное положение.
Мальчик опять шевельнул спиной…
Пассажир открыл глаза, когда мальчик и его спутница вошли. Он был, без сомнения, джентльмен и, увидев женщину, хотел было встать. Но поморщился и остался в кресле.
– Извините, – сказала Анна Яковлевна, – мы вас побеспокоили. Судя по билету, здесь место мальчика… Я понимаю, вам, наверно, приятнее путешествовать одному, но что поделаешь…
Пассажир все-таки поднялся. Прямой, седая голова под самый плафон.
– Ничего… – Он даже улыбнулся. Он, видимо, сперва решил, что в каюте поселится эта пожилая дама, и теперь был доволен: мальчик – более удобный сосед. – Я думаю, мы поладим.
Анна Яковлевна посмотрела на мальчика:
– Я уверена: ты будешь вести себя так, чтобы не стеснять взрослого человека.
– Я тоже в этом совершенно уверен… – Мальчик аккуратно устроил кепку на вешалке у двери и поставил на стул сумку. Она, полупустая, мягко осела. Анна Яковлевна сухо сказала:
– Папе я вечером позвоню.
Мальчик наклонился и опять поднял голову, поправил на стуле сумку. Анна Яковлевна проговорила:
– Я думаю, у тебя нет оснований на меня обижаться.
– Ни в малейшей степени, – сказал мальчик сумке.
Анна Яковлевна коротко вздохнула:
– Что поделаешь, раз мы оба люди принципов…
Пароход басовито гукнул два раза.
– Вы можете опоздать на берег, Анна Яковлевна.
– Прощай.
Он аккуратно кивнул опять и, когда она ушла, вдруг
