но и мальчишкам не все позволено…» А потом: «Одно из двух – или ты немедленно и как следует извинишься, или мне остается проводить тебя на вокзал…» А чего я буду извиняться, если я правду сказал…
Пассажир с осторожным интересом спросил:
– А признайся, голубчик: ты уверен, что сказал ей правду?
– Ну… насчет часов я, наверно, зря. А насчет канарейки… Да и вообще… Так обидно сделалось. Как тут извиняться?.. Она губы поджала и давай звонить на вокзал, про расписание. А тот поезд, который нужен, уже ушел. С автостанции сказали, что билетов на автобус нет. Тогда она на пристань позвонила, а тут этот «Кобург». Она говорит: «Я иду за билетом, а ты уложи чемодан и ступай за мной…» А я сумку только взял с книжкой, а чемодан не стал собирать. Пускай назло ей останется…
– А может, решил, что она еще передумает?
– Вот уж нет… – Мальчик взялся за спинку стула и утомленно откинулся назад. – Такие, как Анна Яковлевна, ничего не передумывают… А я тоже… А спина у вас, по-моему, уже не болит. Да?
– Что? – Пассажир приподнялся на локтях. – Не может быть… В самом деле… – Он осторожно пошевелил поясницей.
Мальчик улыбнулся и провел ладонью по лбу.
– Сейчас болеть не будет. По крайней мере до утра… Я вас нарочно разговором отвлек, чтобы легче было боль убрать.
– Ох, спасибо… Как же это у тебя получается?
– Получается… иногда. – Мальчик встал и серьезно сказал: – Только потом все тело гудит и есть ужасно хочется.
Мыс Город
В конце короткого коридора была буфетная дверь. За дверью оказались три липких столика (за ними никого не было) и прилавок с хмурой полной теткой в кокетливой кружевной наколке.
Мальчик взял у буфетчицы две котлеты и стакан теплого чая. Разменял хрустящую трешку – свой дорожный запас. Буфетчица сказала, что рублей нет, и дала сдачу одинаковыми монетками по пятнадцать копеек.
Гарнир из вареных макарон отдавал тухлым, но котлеты все же пахли котлетами, и мальчик сжевал их, помазав горчицей. Проглотил чай. К тарелке с хлебом нахально шел крупный рыжий таракан. Мальчик повернул к нему, словно зеркальце, прямую ладонь. Таракан попятился, встал на задние лапы, ощетинил усы, кинулся на край стола и спрыгнул.
– То-то же, – сказал мальчик. И ушел на корму.
Здесь, под косо подвешенной лодкой, расположился небольшой студенческий табор. Кто-то спал, привалившись к рюкзаку, кто-то тихо разговаривал и смеялся. Похожий на цыгана парень сидел на стопке рыжих спасательных жилетов и трогал струны гитары. Мальчик встал у перил с проволочной сеткой, поразглядывал стройотрядовцев и стал смотреть на реку.
Небо совсем очистилось, солнце уже пряталось за кромку леса на высоком берегу и лишь изредка стреляло красноватыми лучами из-за верхушек елей. Другой берег, низкий, луговой, был покрыт оранжевым светом. На нем хорошо видны были деревни с почерневшими рублеными избами и деревянными церквушками, которые
